пару раз, помахал лапками, но, поскольку хватка Лиса близка к стальной, он сдался, покорно обвиснув полосатой половой тряпкой.
– Я буду спрашивать, а ты отвечать. Если понял, подмигни.
Бедный енот изо всех сил изобразил все возможные подмигивания – от самокритичного до фривольного и готового на всё. Ну а то, что эти полосатые прощелыги знают толк в извращениях, давно уже было общеизвестным фактом.
– Прекрати мигать, ты меня сбиваешь! Слушай сюда. Мистер Штоллер, толстячок, курит сигары, левша, ходит с зонтиком, жалуется на жену, живёт по соседству.
– Три пенса, и я его вспомню, – просипел енот.
Лис ещё чуточку придушил его, скинув цену до пенса и устной благодарности за содействие полиции Скотленд-Ярда. В общем, как вы поняли, конечно, он его видел.
Уличные банды, куда еноты записывались с детства, каждый строго в свой район, быстро учили законам жизни. Умение находить, запоминать, вынюхивать и облапошивать считалось обязательным для пропуска на вольные хлеба. И в этом плане продавец табачной лавки оказался просто кладезем информации.
– Его зовут Отто. Он был у меня четыре раза, трудно не запомнить. Курил сигары так, словно ел их с горчицей, бывало, по пять-шесть штук в день. Нет, с ним не было женщины, уж сюда-то она точно не заходила. Но был мужчина, то ли деверь, то ли брат, то ли компаньон. Такой высокий, чернявый, с внешностью жиголо и вечно небритый, как синий баклажан.
Мы с учителем обменялись понимающими взглядами.
– Жил в соседнем особняке, квартиру не знаю, но разок видел, как он выбегал оттуда с какой-то девицей под ручку. Они взяли кеб и уехали. Должно быть, леди провела у него ночь и он не хотел портить ей репутацию.
– Однако, – месье Ренар невольно ослабил хватку, – оказывается, ты умеешь говорить и на нормальном языке.
– Я почти сдал вступительные в Оксфорд, джентльмены, – устало зевнул енот, потирая шею. – И прекрасно понимаю, как надо общаться с покупателями, а как с представителями органов правопорядка.
– Оксфорд, Оксфорд, можжевеловый джин?
– Не дурно бы…
– Мальчик мой, вот деньги, бегом в бакалею по соседству, два дома назад. Купи нам бутылку джина и три копчёных сосиски. Одна для тебя за труды. Как ваше имя, друг мой?
– Дрю, – поморщился лавочник, стыдливо опуская глаза. – Сам понимаю, имя девчачье, но бабушке так хотелось потискать внучку.
– Я Ренар из Скотленд-Ярда, – представился Лис, – а это Майкл. Кстати, почему ты ещё здесь?
Я не стал объяснять, что заслушался, а опрометью выбежал из лавки. Новомодных законов, ограничивающих продажу алкоголя детям, во времена моей молодости просто не существовало. Мне было достаточно хлопнуть по прилавку однофунтовой купюрой, чтобы получить большую бутыль хорошего джина плюс упаковку сосисок плюс ещё и сдачу. Меня, естественно, пытались обсчитать, но я, не влезая в долгий спор, предложил позвать полисмена с улицы, уверяя, что уж он-то считает лучше меня. Мне мигом вернули полтора шиллинга. Так-то!
– Сэр?
– Заходи, мальчик мой, – обернулся ко мне Лис и кивнул еноту. – Думается, мы сумеем как-то загладить не самое лучшее начало нашего знакомства?
– Пожалуй, я повешу табличку «Закрыто на учёт», – благосклонно решил хозяин, первым делом доставая из-под прилавка два чистых стакана, нож, вилки и одну большую морковку. – Общий стол, как в священные студенческие времена.
– А разве вы поступили? – имел бестактность брякнуть я.
Лис и енот укоризненно покачали головами, дали мне сосиску, чтоб заткнулся, и разлили по первой. Я понял, что мне лучше действительно отойти в сторонку и не лезть к двум «близким к природе» под горячую руку. Енот хлестал джин как извозчик!
Его душа распахнулась, наполнилась доверием и любовью, язык развязался окончательно, а в результате через какие-то десять – пятнадцать минут он не только детально описал ту самую девицу, что выходила из дома с нашим клиентом, но и вспомнил, как забравший их рыжий кебмен в голос звал какую-то Раду! Причём та, видимо, была ветеринаром, а кебмен очень больным. В оригинальном повторе это звучало как: «О Рада-Рада, о Рада-Рада, о Рада-Рада, о Райда…»
В конце песни я чуть было не поперхнулся сосиской, так как образ донца Фрэнсиса мгновенно встал перед моим внутренним взором. Получается, что как минимум он свидетель! Жаль, что не преступник, но увы, не всё сразу, дайте время, быть может, слепая Фортуна кинет кости и на мою сторону. Распевать ему тогда за решеткой до скончания века…
– Итак, невысокая, бледная, не очень красивая, но с достоинством, скромно одетая и… – уточнил мой учитель.
– Право, не хочу вводить вас в заблуждение, джентльмены. – Покачивая третий или четвёртый стаканчик джина, енот Дрю уже начал проливать капли на себя же, но говорил на удивление внятно. – Я бы сказал, что она выглядела напуганной.
