— Не знаю, что у меня с головой.
— Не переживай. — Я попробовал сменить тему: — Что у вас было на ужин?
— Курица с вареной картошкой. Вернее, пюре. Кристиан любит пюре.
— Джонас, — поправил я.
— Что — Джонас?
— Ты сказала — Кристиан.
Ханна растерянно покачала головой, словно не вполне меня поняв. Я хотел объяснить, но тут наверху скрипнула дверь и на лестнице раздались тяжелые медленные шаги. Через секунду появился Джонас; он мне кивнул, улыбнувшись застенчиво, но радушно. Не мешало бы ему постричься, подумал я, грех скрывать такие красивые скулы под отросшими патлами.
— Как поживаете, дядя Одран? — спросил Джонас.
— Спасибо, хорошо. По-моему, с нашей последней встречи ты еще больше вымахал.
— Растет без удержу, — сказала Ханна.
— Ну разве что чуть-чуть, — возразил Джонас.
— А что это за прическа? — Я старался говорить дружески. — Сейчас так модно?
Джонас пожал плечами:
— Не знаю.
— Ему надо срочно постричься. — Ханна развернулась в кресле: — Почему не сходишь в парикмахерскую, сынок?
— Схожу, если дашь три с полтиной. У меня ни гроша.
— Отстань. — Ханна вернулась в прежнюю позицию. — Мне и без того хлопот хватает. Вот я тебе расскажу, Одран. Собери мозги, говорит мне миссис Бирн, а не то… Кто бы говорил, я-то на этой работе на восемь лет дольше ее.
— Да, ты рассказывала. — Я доел бутерброд и принялся за второй. — Посидишь с нами, Джонас?
Он покачал головой и прошел в кухню:
— Я просто хотел попить.
— Как учеба?
— Хорошо. — Джонас заглянул в холодильник и недовольно сморщился.
— Вечно уткнется в книгу, — сказала Ханна. — Такие мозги надо на что-то тратить.
— Ты уже решил, кем хочешь стать? — спросил я.
Племянник что-то пробурчал, но я не расслышал. Наверное, какую-нибудь дерзость.
— Этот парень будет, кем захочет. — Ханна не отрывала глаз от Джорджа У. Буша, произносившего инаугурационную речь.
— Я точно не знаю. — Джонас вернулся в гостиную и скользнул взглядом по телевизору. — Филологическое образование ни к чему не готовит, но как раз филология меня интересует.
— По моим стопам не пойдешь, нет? — спросил я.
Джонас потряс головой и, слегка покраснев, незло рассмеялся:
— Вряд ли, дядя Одран. Уж извините.
— Еще неизвестно, как у тебя все сложится, — сказала Ханна. — А вот дядя твой сотворил себе благородную жизнь.
— Я знаю, — ответил Джонас. — Я не хотел…
— Я просто пошутил, — пресек я извинения. — Тебе всего шестнадцать. Наверное, в наше время всякий шестнадцатилетний юноша, выбравший мое поприще, напрашивается, чтобы друзья его съели живьем.
Джонас посмотрел мне в глаза:
— Вовсе не поэтому.
— Ты знаешь, что в газете напечатали его статью? — спросила Ханна.
— Ну, мам! — Джонас бочком двинулся к двери.
— Что-что? — удивился я.
— Статью, — повторила сестра. — В «Санди трибьюн».
— Вот как? — нахмурился я. — И на какую тему?
— Да это не статья. — Джонас залился румянцем. — Рассказ. В общем, чепуха.
— Что значит — чепуха? — вытаращилась Ханна. — В кои-то веки наше имя появилось в газете.
— Значит, рассказ? — Я отставил тарелку и повернулся к племяннику: — Литературное произведение?
Джонас кивнул, избегая моего взгляда.
