— И когда напечатали?
— Пару недель назад.
— Что ж ты не позвонил? Я бы хотел прочесть. Все равно молодец. Стало быть, рассказ. Так ты этим хочешь заниматься? Писательством?
Джонас пожал плечами; казалось, он смешался не меньше, чем от моей необдуманной реплики на поминках. Чтобы еще больше его не смущать, я отвернулся к телевизору.
— Ну что ж, удачи, — сказал я. — Это великая цель.
Джонас вышел из комнаты, а я усмехнулся и взглянул на сестру, углубившуюся в программу передач.
— Надо же, писатель.
Ответ меня слегка озадачил:
— От Брау-Хед до Банбас-Краун[4] пешком далеко. — Потом сестра отложила журнал и уставилась на меня, словно впервые видела. — Ты так и не рассказал, что случилось с мистером Флинном.
— С кем? — Я порылся в памяти, но не отыскал в ней никаких Флиннов.
Ханна тряхнула головой — мол, неважно — и прошла в кухню, оставив меня в недоумении.
— Я заварю чай, — сказала она. — Выпьешь чайку?
— Выпью.
Когда Ханна появилась с двумя чашками кофе, я промолчал. Видно, сестра о чем-то задумалась; выглядела она рассеянной.
— Все хорошо, Ханна? — спросил я. — Ты на себя не похожа. Тебя что-то беспокоит?
Сестра помолчала, затем подалась вперед и прошептала:
— Я не хотела говорить, но раз ты сам начал… только между нами… по-моему, Кристиан нездоров. Его мучают головные боли. Но разве он пойдет к врачу? Поговори с ним, меня он не слушает.
Я просто онемел. О чем это она?
— Кристиан? — выговорил я наконец. — Но ведь он умер.
Ханна посмотрела на меня, словно я хлестнул ее по лицу:
— А то я не знаю. Я же его хоронила. Зачем ты напоминаешь?
Я растерялся. Может, я недослышал? Я тряхнул головой. Ладно, бог с ним. Я выпил кофе. В девять часов начался обзор новостей, я посмотрел, как Билл с Хиллари, попрощавшись с нацией, садятся в вертолет, и сказал, что и мне, пожалуй, пора.
— Надолго не пропадай. — Ханна не встала и вообще не сделала попытки меня проводить. — В следующий раз накормлю тебя обещанным ужином.
Я кивнул и безропотно вышел в прихожую, затворив дверь гостиной. Когда я натягивал пальто, на площадке второго этажа появился босой Джонас.
— Уходите, дядя Одран?
— Да, Джонас. Надо бы нам беседовать почаще.
Он кивнул и, медленно спустившись по лестнице, протянул мне свернутую газету.
— Вот, если хотите, — сказал Джонас, глядя в сторону. — Это мой рассказ. В «Трибьюн».
— Замечательно. — Меня тронуло его желание дать мне газету. — Вечером прочту и верну.
— Не надо. Я купил десять экземпляров.
Я улыбнулся и спрятал газету в карман.
— Я бы сам купил, если б знал.
Джонас переминался, нервно поглядывая на дверь гостиной.
— У тебя все в порядке? — спросил я.
— Да.
— Похоже, тебя что-то беспокоит.
Джонас шумно засопел.
— Я хотел кое о чем вас спросить, — сказал он, избегая моего взгляда.
— Ну спрашивай.
— Насчет мамы.
— А что такое?
Джонас сглотнул и наконец посмотрел мне в глаза:
— По-вашему, все в порядке?