бессилия, следом накатывала равнодушная отрешенность, но и та вскоре разбивалась вдребезги под напором кипящего ума. Инстинкт самосохранения заручился поддержкой темной части моего «я», и теперь они вместе сеяли во мне сомнения… Ты же не овца! Зачем добровольно идти на бойню? Сопротивляйся! Шарахни магией, может, все это блеф и тут нет никакой взрывчатки… Вырви веревку из крепления, сними повязку и прорывайся на палубу! Вдруг подвернется шанс спастись? А не подвернется, так и хрен с ним… Лучше умереть сразу, чем сидеть и до зари слюни пускать! Ингрид? А что с ней? Погибнуть может? А может и не погибнуть! О своей шкуре подумай! Ты ведь не принуждала ее следовать за собой, она девочка взрослая, сама подставилась. У нее нет выдержки? Дорогая, всем нам чего-то не хватает… Тебе вот мозгов не хватает, иначе бы в том парке, вместо того чтобы бежать за Дорзом, приложила бы его разок оглушающим заклинанием, и дело с концом… Даже не подумала об этом? Ну-ну. Теперь жизнью поплатишься! Трусиха! Так что, будешь дальше сидеть или все же подергаешься немного? Ах, если умрешь ты, то мерзавец вытянет силу из Ингрид? Расслабься! Тебе к тому моменту как бы уже все равно будет… И нечего стонать… Дура ты! Не можешь ничего придумать? А что ты тогда вообще можешь?!
Сердитый внутренний голос отдалился, уступив вахту равнодушию. Освободить руки? Я их не чувствовала… Вдруг больше и не почувствую?.. Зато можно было пропустить силу и сжечь веревки. Как надоела темнота, хотелось света… Ингрид проснулась и в очередной раз призвала меня спалить тут все к лоранийским демонам, не беспокоясь ни о ней, ни о порохе, ни о пиратах на палубе. Я глухо посоветовала ей сделать это самой. Не удается сконцентрироваться? Это даже не смешно… Почему я? Почему снова я? Сомнения, страхи и тревожные ожидания плавили рассудок, но разделенное сознание никуда не делось, оно продолжало бесстрастно ждать действий. На палубе находилось примерно двадцать пиратов. Очень много… Но, может, и правда попробовать?
Гадкий внутренний голос снова зашептал: «Давай взорвем их… Все сдохнем! Сколько можно мучиться? Ингрид не выживет, не сможет, не справится… Это она еще не знает, что мерзавец с ней сделает… Пожалей девочку и себя! Бочки, коробки с боеприпасами! Взорвем! И тогда всем кирдык! И команде, и Дорзу, и нам! Зато какая геройская погибель! Ха-ха… „Фертранские ведомости“ вновь напишут статейку. Некролог! Студентка Полетной школы Яна Брайл уничтожила пиратское судно! Но ей немного не повезло — она умерла. Как думаешь, ему понравится? Пусть подавится своей яростью! Ну, давай же! Не нужно видеть цель, просто сожги веревки! Рискни!»
Нет! Хватит! Никаких поджогов! Ингрид спасут, меня спасут… еще остается время, возможность подвернется. Им придется нас развязать, и тогда… Тогда…
Дура! Тогда будет поздно! Тогда ты умрешь!
Заткнись! Кое-как я все же отрешилась от неадекватных мыслей и сосредоточилась. Инстинкт самосохранения требовал совершить какую-нибудь глупость, но я его не слушала. Медленно погружаясь в безмятежность разделенного сознания, я перестала помнить, думать и бояться. Вдох, выдох… Смерти нет… Время замедлилось, тьма стала мягкой, податливой, ощущение тела пропало… Все сложится, как должно. Затихали галдящие где-то в стороне мысли… Спокойствие. Волнения не нужны. Если судьбе будет угодно, она даст мне шанс, и я его не упущу. Тьма таяла под моим собственным теплом, успокаивающим, испускавшим гармонию и тишину… Так я и висела потерянным светлячком вне пространства и времени, вне измерений.
Концентрация помогла, я умудрилась поспать, а утром что-то изменилось. Легкое волнение осталось, но давящий парализующий ужас исчез.
Сапоги тихо ступали по деревянным ступенькам, ни одна доска не скрипнула, но я знала, эти двое пришли. Повязку содрали, и тусклый свет едва не ослепил меня. Поморгав глазами, прищурилась. Рядом стоял знакомый зализанный пират, а ненавистный Дорз освобождал от веревок обессиленную, опухшую Ингрид… Она что-то резко и громко говорила, но ее слова я больше не воспринимала. Развязывать мне руки этот громила, разумеется, не собирался. Он снова поставил меня на ноги и подозрительно заглянул в глаза. Вероятно, в его представлении обреченная на казнь жертва должна вести себя иначе: биться в истерике, молить о пощаде, трястись от ужаса — в общем, делать все что угодно, но не смотреть так безмятежно в его морщинистое лицо.
Дорз сгреб Ингрид в охапку и приставил знакомый накопитель к белоснежной коже, чтобы я ни в коем случае не забывала, от кого зависит ее жизнь. Спасибо. Я все помню.
Меня толкнули в плечо и указали длинным кинжалом в сторону лестницы.
— Что вы хотите с ней сделать? Не трогайте Яну!
На бессмысленный призыв баронессы никто не отреагировал.
Громила шел следом и подгонял, он же грубо выволок меня в открытый люк на палубу.
— Одаренная, смотри! — произнес хриплый голос. — Последний день твоей жизни настал.
Корабль был деревянным двухмачтовым корытом длиной метров тридцать с надстройкой на корме. Сильный попутный ветер гнал его на север, паруса хлопали, открывая и закрывая собой весеннее синее небо с проносившимися рваными облаками. Вокруг плескалось бескрайное темное море, высота волн достигала полутра метров, кое-где виднелись пенистые барашки. Айсберги отсутствовали, но небольшие торосы все еще плавали в бурлящих потоках. Как только придет первая настоящая жара, они растают окончательно, а вода быстро прогреется. Вряд ли я это увижу. Впрочем, и этот денек хорош для смерти.
По палубе сновали люди, команда состояла из горцев, все они косились на нас с нескрываемой ненавистью. Злобные взгляды изучали меня, некоторые пираты тихонько посмеивались и перешептывались, но в основном они прятали страх. Боялись. Стоило взглянуть на какого-нибудь моряка, тот
