– Воды Матушкины священные загрязняющие да исчезнут, – спокойно и грозно произнес Кондрат, после чего повернулся и исчез в кустах. До двух тяжело дышащих, как после долгого бега, москвичей, не донеслось ни звука.
– Мишка, он это народ топит, точно тебе говорю! – горячо заговорил Максим.
Но Михаил покачал головой. Он словно отходил от тяжелого сна.
– Тип, конечно, тот еще. Но только тонуть тут давно стали. Да и в том, что он говорит, много правды…
– Какой правды?! – вскинулся эмчеэсовец. – Что каждого, кто в их долбаном озере искупается, порешить надо?!
Вместо ответа Михаил стал что-то искать в кустах. Макс с интересом смотрел, как дознаватель поднял отброшенную Кондратом банку и бережно положил ее в прозрачный пакет.
В этот вечер Михаил не собирался беречь покой своей хозяйки.
– Дмитриевна, – глядя прямо в старушечьи глаза, спросил он, управившись с тарелкой щей из щавеля, – Кондрат – он местный или пришлый?
Попытка старухи сделать вид, что она не слышала вопроса, не увенчалась успехом: инспектор начинал злиться на эту круговую поруку.
– Ты уж скажи, – зловеще проговорил он, – иначе, знаешь, ответственность за дачу заведомо ложных показаний никто не отменял. Вы тут не понимаете, что жизни вашей тихой конец пришел – большой человек пропал, в покое вас теперь не оставят.
– Батюшка для нас не чужак, – тихо проговорила Дмитриевна.
– И давно он тут появился?
– Да еще когда я молодкой была…
«Сколько же ему лет?» – удивился Михаил.
– А чем живет? – продолжил он допрашивать хозяйку.
– Да духом одним! – вдруг яростно выпалила старуха. – Почти и не ест ничего, хоть в любой хате тут его накормят. В лесу живет, зимой и летом босиком ходит, каждый день ледяной водой обливается. Святой как есть! А главное, батюшка озеро наше бережет. Оно же живое, Навье наше…
Голос старухи стал вдруг нежным и мечтательным. Но уже в следующий миг она со злобой выкрикнула:
– И в обиду мы ни батюшку, ни озеро не дадим!
Она отвернулась и начала готовиться ко сну, всем видом показывая, что разговор окончен.
В общем-то, теперь у Михаила не осталось классического вопроса: «Кому выгодно?» Но оставался другой: «Как?» Не обращая внимания на ворчащую за ширмой бабку, он присел к столу, достал суперфон, развернул экран и вошел в общую базу МВД. После этого инспектор достал пакет с выброшенной Кондратом банкой, лазерным сканером снял с нее отпечатки пальцев и, вбив допуск, ввел их в базу. Поиск занял несколько минут. Просмотрев документ, Преображенский присвистнул. Судя по досье (весьма солидному) старик действительно звался Кондратом, а фамилию имел самую простую. И родился он в год первой русской революции… То есть было ему сто двадцать лет!
В тридцать пять лет простой шахтер вдруг начал проповедовать учение о покаянии людей перед природой, которую называл Матушка, о слиянии с ней и о естественном образе жизни. Сам он тоже придерживался такового: действительно зимой и летом ходил босиком и в одних трусах, обливался ледяной водой на морозе. В СССР, разумеется, неоднократно сидел и лежал в психбольницах. Постепенно собрал вокруг себя группу последователей, а после ухода коммунистов стал главой мощного движения. Но, неожиданно для всех, бесследно исчез в середине лихих девяностых. Надо думать, именно в это время он поселился в Явленке. Удивительно, но за все эти годы его никто не нашел, хотя он не особенно скрывался. Никто не мог предположить, что исчезнувший знаменитый гуру и полусумасшедший деревенский знахарь – одно лицо. Да и явленцы, надо думать, в рот воды набрали, оберегая своего «батюшку».
Ходили слухи, что исчез Кондрат не просто так: было вроде бы уголовное дело по факту исчезновения некоторых адептов его секты, подозревали человеческие жертвоприношения. Но самые тщательные поиски Михаила по базе ничего не дали – никаких упоминаний об этом деле не было. Впрочем, это не говорило ни о чем: среди последователей Кондрата были весьма влиятельные люди, вполне способные в годы межвластной смуты изъять это дело из всех архивов. Поклонники же Кондрата были уверены, что он взят живым на небо, и почитали его как воплощение Бога.
Михаил прочитал несколько принадлежащих Кондрату вероучительных текстов, хмурясь все больше. Восприятие его двоилось: с одной стороны он вполне мог разделить идеи жизни в природе. Но, с другой, его отталкивала холодная жестокость к людям, которые, судя по всему, для Кондрата были ничем по сравнению с мощью и благостью Матушки.
Из-за ширмы давно доносился храп Дмитриевны. Михаил выключил суперфон и лег на свой матрас, тараща глаза в темноту. Хорошо, пусть Кондрат топит людей в озере. Но, во-первых, каким образом, а во-вторых, почему успешный лидер крупной секты вдруг решил сделаться отшельником? Поговорив с Кондратом, Михаил не сомневался, что тот совершенно искренне рвется возвращать людей к природе, а в этой маленькой деревне у него не было достойных слушателей для проповедей. Значит, или он действительно боялся уголовного преследования, что маловероятно: этот человек в свое время не испугался Ежова, который допрашивал его на Лубянке. Или есть в этих местах нечто, что привлекло его и заставило остаться.
Теперь Михаил был почти уверен, что в районе озера расположена аномальная зона. За прошедшие десять лет уфология из предосудительного развлечения сумасшедших сделалась солидным занятием серьезных людей. С тех пор как патриарх бокса Николай Валуев доставил в Москву из сибирской тайги первого йети – живого и здорового, лишь слегка им помятого в процессе поимки, многие считавшиеся фантастикой факты получили убедительное
