– Слушайте, мистер Жаров. У меня складывается ощущение, что вы бросаете мне такие обвинения не потому, что вы за какую-то абстрактную справедливость, а из зависти. Будто вы завидуете тому, что моя страна могла себе позволить действовать так, как ей вздумается, по всему миру, а ваша – нет. Да, я американец. Но здесь и сейчас я отвечаю только за себя и за тех людей, с которыми мы пережили чертов апокалипсис. Мы не на кого не нападали. Мы никому не угрожаем и не предъявляем требований. И я не пророк Моисей, чтоб сорок лет водить свой народ по пустыне. Но почти половину этого срока мы и так скитались с одного холодного острова на другой. Но теперь мы здесь. Мы здесь не по своей прихоти. Мы здесь, потому что нам больше некуда идти, и мы хотим выжить.
– Мне плевать. Это не наши проблемы!
– Послушай, Андрей, – взял слово Крашенинников. – Это ведь обычные люди. Там женщины и дети. Там есть и старики. Мы же можем жить по- другому. Вопреки тем власть предержащим подонкам, мировым элитам, что привели мир к катастрофе. Если мы найдем способ мирно сосуществовать, то тем самым забьем осиновый кол в могилу тех тварей, что погубили наш мир. Давай рассуждать прагматично. Вы выращиваете рожь, картофель и много чего еще. Если вы поделитесь семенами с американцами, то они в уплату будут какое-то время отдавать часть урожая. У вас есть фермы с кроликами, курами, овцами, поросятами и коровами. У вас есть лошади. Можно с американцами поделиться частью животных, чтоб они тоже могли их разводить. Но и им есть, что отдать взамен. К примеру, их поселение не пострадало от цунами. Им нет нужды восстанавливать множество жилищ. Но они могли бы отплатить вам заготовкой дров. Кругом полно поваленных деревьев после цунами. Это позволит освободить много рабочих рук в Приморском и Вилючинске и позволит быстрее восстановить жилища. Они живут намного ближе к нерестовым рекам, и это может помочь вам быстрее собрать рыбы и икры на зиму. Неужели непонятно, что если работать и выживать вместе, сообща, то и многие актуальные проблемы будут решены очень быстро и эффективно?
– Что ты несешь? – скривился Андрей. – Мы поделимся с ними семенами и животными для разведения ферм, и они со временем станут сильнее! А что потом? А потом они просто истребят нас, как индейцев! И захватят нашу землю!
– Слушай, ну это же глупо! Эти люди не имеют никакого отношения к тому, как кто-то когда-то обошелся с индейцами! Ведь среди вас есть люди, среди предков которых были люди разных наций… И это замечательные, достойные люди! Но ты же не будешь им предъявлять претензии за нашествия на Русь тевтонского ордена, гитлеровской армии или конницы из Золотой орды?
– Наши люди – это наши люди! А эти американцы – не наши!
– Андрей, погоди, – Цой положил руку на плечо Жарову. – Послушай, Миша, а давай это обсудим дома? В твоих словах, безусловно, есть здравый смысл. Но чего мы здесь об этом спорим? Давай ты вернешься домой, мы с тобой посидим за столом, и в деталях об этом поговорим.
– Вернуться? – изумился Крашенинников. – Я не ослышался?
Александр вздохнул:
– Послушай, Михаил, мы все очень виноваты перед тобой. Мы были не правы. Никита Вишневский даже перестал с нами общаться. Он с самого начала был на твоей стороне, но мы не прислушались к нему. А потом, когда мы вас изгнали, уже и дядя Женя, – он кивнул в сторону Сапрыкина, – обругал нас последними словами. Он объяснил нам, как мы были не правы. Но в тот момент мы пошли на поводу у эмоций. Это было глупо и я со всей ответственностью заявляю тебе об этом. Мы хотим, чтобы вы вернулись и стали полноправными членами нашей общины.
– Саня, а ты не забыл, что моя жена – американка?
– Ничего страшного, Миша. Мы не имеем ничего против…
– Тогда что страшного в том, что эти люди тоже американцы?! Чем они хуже ее, меня или тебя?!
– Вот я и говорю, мы все это обсудим с тобой. Только дома. Возвращайтесь…
– Майкл, не мог бы ты объяснить, о чем вы говорите? – спросил Карл.
Крашенинников быстро довел до него их короткий разговор, и теперь пришла очередь изумляться шерифу.
– То есть основная причина их визита вовсе не в том, что они обнаружили на своей земле американское поселение, а в том, чтоб уговорить тебя вернуться обратно? Майкл, вы не находите, что здесь что-то не так? И вы, конечно, вправе решать, как вам поступить. Но я не могу позволить американской гражданке вернуться туда, где очевидным образом ей может грозить опасность!..
Рон Джонсон не мог не слышать весь этот разговор. Он и должен был его слышать, но не вмешиваться. Перед ним стояла другая задача – безопасность их лидера. Джонсон держался позади всех, и так ему проще было контролировать охранников. Он внимательно наблюдал за тем, чтоб его люди стояли так, как он приказал, чтоб они держали руки так, что можно было быстрее привести оружие в боевую готовность. Они все делали правильно, как он их инструктировал, но Рон не мог себе позволить ослабить контроль. А еще его заботили окрестности. Ближайший полукруглый холм и дальняя гряда из нескольких холмов, плавно переходящих друг в друга. Уж очень удобные позиции для снайперов. Но кроме этого, озабоченность Джонсона вызывал этот седой пожилой человек. Он держался чуть в стороне от русских лидеров и, казалось, что его не очень заботило происходящее. Джонсон не сразу понял, что тот, при всем своем отсутствующем виде, изучает охранников и его. Этот седой будто кого-то из них выбирал. Теперь было ясно, что пожилой невысокий человек может быть куда опасней, чем тот крикливый русский или его корейский напарник. Рон снова посмотрел в сторону холмов. Солнце светило на них с его стороны, и он искал малейший намек на блик от снайперского прицела. Расстояние, на котором эти холмы находились, позволяло эффективно поражать цели из снайперской винтовки. Но, с другой стороны, если там хорошо обученный стрелок, то наверняка он предусмотрел фактор солнечного света и
