Однако ее остановило любопытство. Затаившись на склоне сопки, она наблюдала за этими странными двуногими. Одни, похоже, убегали. Другие преследовали. Зачем другие преследуют? Быть может те, кто убегал, убили у преследователей детенышей? Что они делают и зачем? Один двуногий падает. Другой падает. Кричит самка… Раздаются неприятные, пугающие щелчки. Самка умолкает… Но вот человеческий детеныш.
Маленькая девочка сидит в телеге, с ужасом смотрит большими глазами прямо в глаза затаившемуся зверю и… Она прижимает к себе… Обнимает плюшевого медвежонка. Она хочет спасти его…
Мышцы на морде гигантской медведицы напряглись, обнажая угрожающий оскал. Она тяжело и хрипло задышала от волнения и вдруг рванулась вниз по склону.
Только что, ее жизнь вновь наполнилась смыслом…
Бег сейчас был для них удовольствием. Они бежали по земной тверди после долгого пребывания в океане. И хотя палубы их огромного корабля были не менее тверды, ничто и никогда не заменит настоящую сушу. Но догнать телегу оказалось не так просто. Хотя поначалу не казалось, что она движется слишком быстро. В конце концов, бег начал надоедать. Один из каннибалов остановился, пытаясь прицелиться и подстрелить лошадь. Он заметил, как вздрогнула и сжалась буквально в комок маленькая девочка в телеге. Каннибал решил, что она ожидает смерти от его выстрела. Но в нее он стрелять не собирался. Ведь от живых удовольствия больше. Он не сразу обратил внимание, что испуганные и полные слез глаза ребенка смотрят не на него. А теперь почему-то задрожала земля под ногами. Он повернул голову, но едва ли успел понять, что происходит. Челюсти огромного монстра, выскочившего из ближайших зарослей, сомкнулись на его голове. Медведица резко дернула морду в сторону и сразу же распахнула пасть, издавая яростный рык и выпуская из окровавленной пасти оторванную голову каннибала. Рефлексы заработали в полную силу, и зверь не делал ни одного лишнего движения. Каждое из них настигало цель. Взмах правой лапой отправил в непродолжительный полет другого двуногого, который завершился хрустом костей при ударе об дерево. Взмах второй лапой… Жертва почти успела отпрянуть, но слишком велики и длинны были когти медведицы, они вскрыли каннибалу брюхо, из которого тут же вывалились зловонные внутренности. Тот упал, истошно вопя и пытаясь отползти, дрожащими руками собирая кишки с налипшим на них песком, землей и травинками. Медведица рванулась дальше, вдавливая задней лапой тому, со вспоротым брюхом, грудную клетку в землю. Две половины следующего врага полетели в разные стороны. Медведица буквально разметала человека, раздвинув коснувшиеся его на мгновение лапы.
Паника, царившая среди каннибалов, атакованных этим гигантом, постепенно вымещалась осознанием того, что спастись бегством не удастся, но что-то, тем не менее, надо предпринять. И началась стрельба. Пули врезались в мощное тело и поначалу только добавляли ярости зверю. Медведица буквально содрала с черепа ближайшего стрелка лицо и всю кожу с мясом на груди. Затем одним ударом забросила его на кривое дерево.
Но смертельные свинцовые жала очень быстро перестали разъярять зверя, а лишь приносили невыносимую боль. Лапы слушались все хуже. Удары становились не столь точны. Жизнь, вдруг снова наполнившаяся смыслом, быстро угасала. Вскоре все, что могла сделать медведица, это вздрагивать лежа на земле, сильно хрипя, а двуногие продолжали разряжать в нее свое огнестрельное оружие. Когда зверь сделал последний вздох, к нему приближалось пять уцелевших каннибалов. Пять каннибалов из девятнадцати высадившихся в этом месте на берег. Еще один лежал рядом с медведицей. Он пока был жив, но настолько истерзан зверем, что его соплеменники, не задумываясь, добили его выстрелом в окровавленную голову. К этому времени, телега с ребенком уже скрылась из вида и была далеко.
– Ты какие языки знаешь? – Евгений Анатольевич взглянул на Джонсона.
– Испанский, португальский, фарси, – ответил американец.
Сапрыкин кивнул:
– Отлично. Начни с английского. Спроси, понимает ли он тебя и откуда взялся.
Оставшегося в живых и раненного незнакомца они договорились называть Джокер. По большей части из-за характерно изуродованного лица. Поначалу казалось, что его рот когда-то был разорван, а затем аккуратно сшит. Но при более близком рассмотрении выяснилось, что шрамы, идущие от уголков рта, вовсе не последствия травм, а эдакая извращенная эстетика. Данному человеку специальным образом было нанесено художественное шрамирование на лицо. Затем это лицо было разукрашено. В основном в белый цвет. Вокруг настоящего и дополненного шрамом рта красные обводы, создающие впечатление, что рот у него как минимум вдвое шире. Вокруг глаз черные обводы с жирными подтеками. Щетина коротких волос на голове имела зеленоватый оттенок. Зубы этого «красавца» за каким-то чертом выкрашены в черный цвет и издали вообще казалось, что он беззуб, хотя это далеко не так.
Сейчас этот человек лежал на причале и бегающим взглядом смотрел на своих захватчиков, зажимая здоровой рукой рану.
Рон склонился над пленником и направил ему в лицо оружие.
