– Да как тебе сказать, приятель? Не обращай внимания, короче. – Перешагнув через пень, Сапрыкин увидел лежащего в грязи очередного джокера. Руки связаны за спиной проволокой, от которой петля была накинута и на шею. Любое шевеление рук наверняка вызывало у пленного удушье. Приморский квартет хорошо помнил эти садистские узлы, которым когда-то научил их Евгений Анатольевич. Ноги так же перемотаны проволокой, несмотря на то, что состояние его правой ступни красноречиво свидетельствовало о неспособности не то что к бегу, но и к ходьбе. Капкан сработал четко. Все тот же вызывающий внешний вид, присущий джокерам, и острый запах мочи.
– Вашу мать, он жив вообще?! – негодующе воскликнул Сапрыкин.
– Ну, минут двадцать назад живой был, вроде, – пожал плечами Цой. – Я допросить его пытался. Но этот парашник ни хрена не понимает.
– Или делает вид, что не понимает. – Майор перевернул пленного лицом вверх. – Доброе утро, придурок!
Каннибал зло оскалился.
– Тебе кофе принести? А яичницу с беконом? Завтрак джентльмена хочешь? Но яйца твои пожарим! Ты же каннибал, не побрезгуешь!
Пленник продолжал скалиться.
– Эй, Джонсон. Ты заметил, что он не так молод, как тот клоун, которого я порешил на причале? – спросил Сапрыкин, взглянув на Рона.
– Это верно, – кивнул здоровяк. – Похоже, он такой же злобный старикашка, как и ты, Юджин.
– Ну-у-у, – изобразил наигранное смущение Евгений. – Ты мне льстишь, приятель. Я не такой красивый, как он.
– Дядь Жень. Ты уже сталкивался с ними. Что вообще о них скажешь? – спросил Цой.
– Что скажу. А то, Саня, что перед тобой новая форма жизни. Логическое продолжение эволюции человека. Засранопитек. Хомо-говнякус- мазафакус. Телевидение, Интернет и социальные сети должны были рано или поздно сделать из нас вот таких вот венцов творения, драть их мать…
Сказав это, майор еще больше приблизился к пленнику и пристально смотрел в его налитые первобытной яростью бледные глаза:
– А еще, он помнит… Он должен помнить другой мир. Уж больно много лет ему. А значит, он может понимать английский язык. Универсальный язык тех самых гаджетов, социальных сетей, леди Гаги, Интернета и отборной порнушки… – Сапрыкин поднял взгляд на Джонсона и ухмыльнулся. – Что скажешь, Рон? Может, поговоришь с ним?
Здоровяк задумчиво покивал, разглядывая кряхтящего и сверлящего всех ненавидящим взглядом пленника. Затем взглянул на Александра Цоя, протянул к нему руку и резко стянул с головы русского корейца черную бандану, тут же расправив ее, придав форму платка.
– Какого хрена?! – воскликнул Цой.
– Погоди, Санька. Я, кажется, понял, что наш американский друг задумал, – прищурился Сапрыкин. – Принеси-ка лучше ведро воды.
– Что?! Но он забрал мою вещь!
– Саня, принеси ведро воды из речки. И побыстрее. А лучше – два.
Поколебавшись немного, Цой все же решил выполнить просьбу Евгения Анатольевича. Правда, сделал он это, что-то резкое и нелицеприятное ворча себе под нос и то и дело оборачиваясь и бросая на Джонсона злобный взгляд.
Обычное ведро быстро нашлось в одной из лодок, на берегу реки. Небрежно зачерпнув из нее, Александр принес ведро Сапрыкину. И не успел майор взять его в руки, как находившийся позади пленника Джонсон тут же резко обернул материю вокруг головы джокера и стянул ее у затылка с такой силой, что на ткани банданы проступили не только нос и разинутый рот, но и, кажется, каждая морщина и шрам.
– Давай, Юджин! – воскликнул Рон.
Давно понявший, что затеял здоровяк, Сапрыкин поднял ведро и начал лить воду на обернутое платком лицо пленника. Джокер сразу же оживился, засучив здоровой ногой и попытавшись вырваться. Однако Дерил Морган крепко схватил пленника, надежно сковывая его и без того тщетные попытки увернуться от лившейся воды.
Поливая лицо джокера секунд двенадцать, Евгений Анатольевич убрал ведро и кивнул Джонсону. Тот сразу же отдернул руки, снимая ткань с головы пленника. Джокер замычал, жадно глотая воздух, буквально давясь им и выплевывая попавшую в рот воду. Джонсон тем временем резко опустил кулак, ударяя каннибала в солнечное сплетение. Даже несмотря на все усилия Дерила и впившуюся в тело пленника удавку, тело джокера резко подалось вперед. Он выкатил глаза и хрипло замычал, разинув пасть. Рон снова скрыл его лицо за влажной тканью банданы Цоя и запрокинул джокеру голову назад.
Злобная ухмылка исказила лицо Сапрыкин, и он снова принялся лить воду. Теперь пленник сучил ногами сильнее, несмотря на травму, полученную от капкана. Значит, ужас, который он сейчас испытывал, был хуже страшной боли в ноге.
На этот раз имитация утопления продолжалась около тридцати секунд. Разум пленника, если он таковым вообще обладал, тонул где-то глубоко в инстинктах и страхе. Сейчас мозг не слушал реальность. Мозг слушал сигналы организма, а организм вопил о том, что его обладатель тонет в бушующих водах океана.
Сапрыкин протянул опустевшее ведро Александру:
– Давай еще…
Джонсон резко убрал материю, и как только, после нескольких судорожных попыток, джокер все же наполнил легкие воздухом, он заорал по- английски:
