Сначала тихо. Древняя мелодия искрами пробежала по венам.
Волосы уже бесновались игрушками свежего ветра. В центре нарисованного мелом круга, в пыли поднимался маленький смерч.
Ударил барабан. И забил дальше, ритмом сердца в такт моей песне. Воины подняли оружие и шагнули ко мне с двух сторон одновременно. Я вскинул лук.
Приношу извинения Яре за внесенные изменения. Песня основана на ее стихотворении «Я стану свежим ветром».
Смерч встал в полный рост. Я выпустил две стрелы. Одну за другой. Не целясь. Куда-то в направлении смерча. Мой брат должен был отомстить.
Барабан стих. Упал, рассыпавшись белесой пеленой, вихрь. От леса протянулся мягкий стебель теплого ветерка, погладил меня по щеке, заглянул в тысячу раззявленных в удивлении ртов. Тронул остывающие трупы и пропал.
Я не оглядывался. Прав был отец – уезжать проще. Легче. Представил, что это я вместо Белого стою на стене и смотрю в спину уходящему на край света сыну… И не оглядывался – боялся и правда разглядеть там отца.
А Инчута, тот искрутился, извертелся весь. Чуть седло насквозь не протер. Все высматривал свою Светоланку, машущую платочком от Купеческих ворот. Ему не мешали. Даже и не шутили почти. Понимали.
К чести Ратомира, он удержался от разговора, пока стены Ростока не стали серой полоской на горизонте.
– Давай поговорим, Арч, – серьезно сказал он, стремя в стремя, поравняв коника с моей соловушкой. – В каждой армии может быть…
– Ратомир, – перебил я чужеземца. – Командир ты. Я соберу тебе столько воинов в орейских землях, сколько смогу. Я могу лучным воеводой стать, коли доверишь. Но это твоя война, за твои земли. И командуешь только ты!
– Спасибо, – кивнул принц. – Знаешь…
Модулярец задумался на секунду, разглядывая что-то одному ему видимое на горизонте.
– Знаешь, я благодарю Судьбу, что встретил тебя в том лесу. И очень рад… почту за честь называть тебя другом.
Он потянулся, подавая мне руку, которую я с удовольствием пожал.
Парель сварливо переругивался с молодежью, подшучивавшей над его караваном из четырех нагруженных поклажей лошадей. Ратомир чуть улыбнулся, но встревать не стал. Въехав на пригорок, мы остановились и провожали неспешно тянущуюся мимо колонну. Триста двенадцать молодых воинов.
– Какую же дружину мы сможем набрать?
– Полка два, – пожал я плечами. – Может, и больше, если князь Аргардский расстарается.
– Вряд ли! Дамир опасается кочевников из степи. Что-то они шалить стали часто…
– Угу, – согласился я. Все это еще в детинце обсуждалось неоднократно. – Ты говорил, у тебя среди баронов приятели имеются? Они, как в железо оденутся, да на конях с копьями – знатные воители!
– Лишь бы пропустили через свои земли. А там и мои друзья из Модуляр должны подоспеть.
– Ну и ладно. Ну и хорошо… Только мой отец прав – Мирослав с охраной не должен уйти с орейских земель. Незачем Эковерту пока знать, что мы тут затеваем.
Принц поморщился, но кивнул.
– Займись ими.
– Конечно, командир, – серьезно согласился я. – Пусть только с ростокского удела уйдут…
– На привал с зенитом вставать будем, – сказал Ратомир, пуская коня вперед, вровень с последним пешим воином колонны. – Учить людей надо. Ты лукарить учи. Чтоб по указке стрелять могли. Залпом и по целям. Я покажу, с какой стороны меч держат. Щиты будем делать. Малые. Чтоб, если надо, и строем сразиться могли.
Я смотрел на военачальника. Глаза чужеземца огнем горели. Он глядел на жалкий отряд добровольцев, а видел тысячи умелых латников, послушных его воле. Невольно я восхитился своим найденышем. Он знал, чего хочет и как этого добиться. И это было заразно. Я даже сел в седле ровнее, расправил плечи.
– Я тоже рад, что встретил тебя, принц, – кивнул я и, двинув коленями, послал лошадку вперед, к голове колонны.
На первый в этом походе привал остановились в Тырышкином Логу. На той злосчастной площадке, где прежде стоял лагерем посольский отряд, расположиться побрезговали – напросились за тын, в деревеньку. Поели, отдохнули, да и вывели парней на первую учебу.
Извели сотню стрел, пока я выбрал два десятка отроков, у которых руки из правильного места росли и уши открытыми оказались. Тех, кто мог мою науку быстро постичь и кто потом другим передать смог бы.
Остальных взял в оборот Ратомир. Набрав в Логу охапку саженных жердин, пешцы под суровым взглядом командира принялись бодро валтузить друг
