мои взмахи руками вызовут такой переполох? Что меченые резво ломанутся за спины своих более удачливых товарищей, по пути их опрокинув.
Не привлечь внимание старцев не получилось. Оставалось сидеть и надеяться, что кудесники не бросят свое предприятие, пообщавшись с пленными воинами.
Выяснив причину переполоха, самый молодой из степных заклинателей духов, немедля доложил остальным. Обсуждение вспыхнуло с новой силой и оказалось настолько эмоциональным, что, похоже, дело дошло до взаимных оскорблений. Тем не менее до рукоприкладства не дошло. Совершенно древний, согнутый тяжестью лет в каральку шаман, руководивший обрядом, прокаркал несколько слов, и все замолчали. Зрители же, в отличие от меня понимавшие суть разговора, так и вообще попадали на колени и уткнулись лбами в землю.
Решив, что только что прозвучало обещание превратить весь молодняк скопом в каких-нибудь лягушек или ящериц, я не смог удержаться и даже фыркнул от смеха. Да так и продолжал бороться с упрямыми, расползающимися к ушам, губами, пока младший из стариков не встал и не отправился прямо в мою сторону.
– Ты тот, кого эти несчастные называют Халхин Дуу? – с жутким акцентом, но все-таки вполне понятно спросил посол, остановившись, только достигнув предела досягаемости.
– Я не ведаю, что означают эти слова, старче, – кивком поприветствовав седины, ответил я. – А потому не могу ответить на твой вопрос.
– Эти люди, – на минуту задумавшись, прежде чем объяснить, продолжил степняк, – прежде были отважными хусэтэй сэрэг – воинами без страха в сердцах. В бою им повстречался великий воин – халхин дуу – младший брат ветра, который одним своим видом обращает их души в осиновые листья, дрожащие на ветру. Теперь они указывают на тебя… Но ты слишком молод, чтобы говорить с великими духами. Потому я спрашиваю тебя снова. Тот ли ты воин, в одиночку спустившийся в глиняный лог и сломивший их волю к победе?
– Когда побежденный враг называет тебя великим воином, это либо лесть, чтобы выжить, либо лесть, чтобы что-то получить. Твоей жизни, старик, ничего не угрожает. Что же ты хочешь?
Еще несколько долгих минут шаман разглядывал мое окаменевшее от напряжения лицо. Пока наконец не кивнул, видимо, соглашаясь с какими-то своими мыслями, повернулся и неспешно отправился к старшим братьям по ремеслу.
Мне начинало это надоедать. Поймал себя на мысли, что, в общем-то, самое главное я уже сделал – выяснил, кто из пленников вполне сносно говорит на орейском. Можно было позвать охрану, взять младшего кудесника под белы руки да и отвести в крепость, на обстоятельную беседу. А уж там, шаман или не шаман, заговаривает духов или нет, на наши вопросы все равно ответил бы. Правда, почему-то совершенно не хотелось так поступать с мирными старичками…
– Мэргэн, великий шаман Баргужин-Тукум, не верит, что ты и есть Халхин Дуу, – поведал вернувшийся степняк. – Он предлагает тебе показать свое искусство.
Если я и не открыл рот от такого удивительного нахальства, то только благодаря тому, что засмеялся. Вспомнил, как в детстве таким же примерно образом подначивали сверстников спрыгнуть с высокого дерева в незнакомый омут.
– У нас есть несколько вопросов, на которые мы хотели бы получить ответы, – смахнув выступившие слезы, наконец, выговорил я. – Поможешь нам, я помогу в вашем ритуале. Если, конечно, вы не собираетесь просить у духов покарать победителей…
– Как я могу тебе верить? – удивился шаман. – Я даже имени твоего не ведаю.
– Так ведь и я твоего!
– Онгон Бай Гал, – надул щеки кочевник. – Меня знают все, от мала до велика, во всех становищах Иса-хана. Мои юрты стоят на юго-западе, у отрогов Низами, в стране Баргужин-Тукум.
– Арч Белый из лесного народа, – хмыкнул я. – Стрелецкий воевода армии принца Ратомира. Вот и познакомились.
– Ты?! Из лесного народа? – неожиданно тоненько хихикнул Онгон, сощурив и без того не слишком широкие глаза.
– Что смешного ты услышал в моих словах?
– Долина трех рек, издревле называемая Баргужин-Тукум, это родина наших людей. Другие, те, что пришли с дедом Гэсэр-хана с юга и поселились в Белой степи, называют нас ойон – лесным народом.
– Действительно забавно, – улыбнулся я. – Только моя страна начинается от Ростока и тянется на восток до самого края земли. Люди орейских княжеств называют мой лес Великим, а мой народ – лесным.
– Я слышал от худалхаров…
– Купцов?
– Я слышал от купоцов о твоей земле, Арчэ Бэлы. Они говорили, вы убиваете за срубленное дерево и за убитую белку.
– Бывало и такое.
– Поклянись зеленью своего леса, что поможешь нам, если я расскажу твоему хану все, что знаю!
– Я помогу вам с обрядом, если он не во зло для моих людей. Даю слово.
Седой пленник еще целую минуту что-то высматривал в моих глазах. Потом кивнул:
