то, что я вынужден держать в осаде этот город, когда куда приятнее действовать в открытом поле. Дайте мне власть, чтобы я мог без помех набрать людей в Корнуолле и Девоне, и я предоставлю в распоряжение принца Уэльского такую армию, которая ни в чем не уступит пуританам Кромвеля». После чего он подал официальный рапорт об уходе в отставку с поста командующего осадой Плимута и отослал лордов из Совета обратно в Лондон за мандатом принца о назначении его на новую должность.
– Я был с ними очень мягок. Пусть Джон Беркли томится под стенами Плимута. Удачи ему!
И Ричард выпил за ужином полторы бутылки бургундского, что печально сказалось на его ране на следующее утро.
Я уже не помню, сколько дней мы прождали королевского приказа, утвердившего бы за Ричардом право набрать войско, но, очевидно, дней десять, если не больше. В конце концов Ричард заявил, что не собирается томиться в ожидании листка бумаги, которую мало кто возьмет на себя труд читать, и приступил к набору рекрутов для новой армии. Он разослал по всему краю своих офицеров, чтобы, пока он болен, они вылавливали бездельников и направлявшихся домой дезертиров. Всем им обещались жалованье и одежда. Оставаясь шерифом Девона (с этого поста он не подал в отставку), Ричард приказал своим старым недругам – комиссарам – собрать для этой цели дополнительные суммы денег. Я полагала, что этим он лишь разворошит осиное гнездо и снова навлечет на себя их гнев, но я всего лишь женщина, и это было не моего ума дело.
Однажды я сидела возле окна и смотрела на собор, и тут увидела, как от гостиницы отъезжает сэр Джон Беркли (тогда он еще не отправился в Плимут), который выглядел мрачнее тучи. В нижних комнатах произошла бурная сцена, и, по словам юного Джека, Джону здорово досталось.
– Я не меньше других восхищаюсь своим дядей, – признался племянник Ричарда. – Он всякий раз одерживает верх над своими противниками. Но мне хотелось бы, чтобы он попридержал свой язык.
– О чем они сейчас спорили? – устало спросила я.
– Вечно одно и то же, – ответил Джек. – Мой дядя говорит, что как шериф этого графства он может заставить комиссаров платить жалованье его войску. Сэр Джон заявляет обратное: деньги должны выплачиваться ему – как губернатору города и командующему осадой Плимута. Спор кончится тем, что они будут драться на дуэли.
Сразу после этого ко мне в комнату вошел бледный от бешенства Ричард.
– Боже мой, – сказал он, – я больше не в силах терпеть эту безнадежную путаницу ни секунды. Сейчас же отправляюсь в Бристоль, чтобы увидеться с принцем. Когда сомневаешься, обращайся к высшей власти, – я всегда следовал этому правилу. Если я не получу удовлетворительных объяснений от его высочества, я брошу всю эту затею.
– Ты еще слаб, чтобы ехать, – предупредила его я.
– Ничего не поделаешь. Я не останусь здесь, чтобы этот безнадежный дурак Джек Беркли всякий раз ставил мне палки в колеса. Он неразлейвода с твоим чертовым братцем – вот в чем проблема.
– Ты сам создал эту проблему, когда превратил моего брата в своего врага, – заметила я. – Все это произошло оттого, что ты застрелил Эдварда Чампернауна.
– А что я должен был, по-твоему, сделать – повысить в звании это дерьмо? – вскричал он, взбешенный. – Трусливая крыса! Из-за него полегли три сотни моих лучших солдат, и все потому, что он испугался пушек мятежников и не пришел ко мне на помощь. То, что я его пристрелил, это еще слишком мягкое наказание. Лет сто назад его бы вздернули на виселице и четвертовали.
На следующий день он уехал в Барнстапл, где укрылся от свирепствовавшей в Плимуте чумы принц Уэльский, и я благодарила Бога за то, что Ричард взял с собой в качестве адъютанта своего племянника Джека. Чтобы усадить его в седло, понадобились усилия трех человек, и выглядел он еще весьма и весьма неважно. Когда я высунулась из своего окна, он улыбнулся мне и отсалютовал шпагой.
– Не бойся, – сказал он. – Я вернусь самое позднее через две недели. Держись. Будь счастлива.
Но он так и не вернулся, и это положило конец моему пребыванию в Эксетере в качестве сиделки и утешительницы. 18 июня у Нейзби[18] король и принц Руперт понесли тяжелое поражение от генерала Кромвеля, и армия мятежников под командованием генерала Эссекса вновь двинулась на запад. Чтобы отразить эту угрозу, теперь следовало поменять в целом стратегию королевского войска. И вот когда вовсю распространялись слухи о том, что Фэрфакс движется на Тонтон, я получила послание от Ричарда, в котором говорилось, что ему предписано принцем Уэльским начать осаду Лайма и что приказ о присвоении ему фельдмаршальского звания, считай, уже у него в кармане.
Едва ли это было приятным известием. Мне вспомнился непрерывный топот солдатских сапог, который я слышала год назад в Менебилли. Неужели вновь придется пережить весь ужас вражеского нашествия? Я поступила так, как он мне велел, и осталась в Эксетере. Коль скоро родного крова у меня не было, то мне годилась любая крыша над головой. Может, мне и не хватало смиренности, зато у меня не было и гордыни. В ту пору я была ни дать ни взять кочевница – я следовала за призывным звуком военных барабанов.
В последний день июня у меня объявился Джек Гренвил с небольшим конным отрядом, чтобы перевезти мой паланкин. Мы с Мэтти уже все упаковали и были готовы к отъезду, поскольку еще две недели назад получили послание от Ричарда.
