– У нас уже есть пункт назначения? – спросила Кора, зачарованно следя за собственными движениями.
– Да, лейтенант. Полетный план и данные ретрансляторов показывают, что корабль отправился в Нексус Аид.
Кора удивленно нахмурилась:
– Я знаю этот район. Он в Траверсе, но в том пучке звезд ничего нет. Кое-где горные разработки, может быть, несколько рабовладельцев или пиратов и безжизненные голые скалы.
Когда они удалились от Иллиума и Кора смогла включить автопилот, она наконец стащила с себя шлем, откинула с лица потные волосы и пробормотала:
– Что же вы там задумали?..
– Не могу сказать, – ответил СЭМ-Э.
– Это было… постой. – Кора нахмурилась. – Райдер ликвидировал твое заикание заплаткой, как он сказал. Эта заплатка еще что-нибудь умеет?
– Эта заплатка конкретно приспособлена к моей адаптивной эвристике, – сказал СЭМ-Э. – Заикание было симптомом неспособности полностью адаптироваться к особенностям вашей личности. Теперь я могу говорить и действовать так, что вы себя будете чувствовать со мной комфортнее.
Значит, «регулировки» СЭМ-Э были реакцией на обратную связь Коры. Она покачала головой:
– Как скажешь. – Мягкое кресло, в котором она сидела, было таким соблазнительно удобным… Она подумает о тайне СЭМ-Э позднее. – Но сначала мне нужно написать отчет твоему боссу.
Она предпочла не вдаваться в подробности, поскольку СЭМ-Э, так или иначе, все сообщит Райдеру. Тот, возможно, будет недоволен из-за этой новой кражи. А может, и нет. Он вроде из тех людей, которых больше беспокоят цели, а не средства. В этом он сходен с Корой.
Закончив отчет, девушка плюхнулась на кушетку вздремнуть. Ее последняя мысль, когда шаттл лег на курс к ретранслятору системы, была о том, что Эппо Вен будет разочарована. Кора забыла сделать снимок тела Игары Менорис для стены в спальне волуса.
РАССЛЕДОВАНИЯ АЛЬ-ДЖИЛАНИ:
«АНДРОМЕДА»… БЕЗ ПРИКРАС!
Дата съемки 29 декабря 2184 года.
Производственные заметки
АДж. …а теперь мы подошли к самому спорному кадровому решению Инициативы «Андромеда» – Алеку Райдеру. Возможно, вы помните это имя, потому что он несколько раз оказывался в центре внимания средств массовой информации.
Спецэффекты. Смена крупных планов: фотография в форме, лицо молодого Райдера, гордая улыбка, эмблема N7.
АДж. Алек Райдер служил с самим Джоном Гриссомом в знаменитой миссии «Харон» в 2148 году, и ему фактически приписывают такое достижение (и это в «зрелом» восемнадцатилетнем возрасте), как дешифровка последовательности сигналов, необходимой для надежной активации ретранслятора. Это предвосхитило его необычную карьеру. Большинство людей, дослужившихся до заветного ранга N7, становятся кадровыми офицерами.
Но Райдером двигали более зловещие мотивы. В ходе заседания трибунала при закрытых дверях (его слушания, согласно закону о военной безопасности, засекречены до 2195 года) Райдер был с позором изгнан из армии Альянса… но его тут же наняла Инициатива. Над чем он работал? Ходят слухи о его уголовных контактах в прошлом и разработке запрещенной технологии.
И остается без ответа ключевой вопрос: для кого Алек Райдер осуществляет сейчас свои неправомочные и, возможно, потенциально опасные эксперименты?
Глава седьмая
Сигнал был слишком тихим, поэтому Райдер никогда не пользовался будильником. Он довольно давно ушел из армии, и его биологические часы совсем расшатались. Он теперь ложился спать, когда уставал, и просыпался по мере необходимости. Спал он чаще всего в лаборатории, хотя и предпринимал усилия, чтобы избавиться от этой привычки. Эллен она не нравилась.
«Брось, Алек, – часто говорила она. – Даже Эйнштейн принимал ванну каждый день».
«Грязь закаляет характер», – отвечал он.
Не то чтобы он на самом деле перестал мыться. Просто иногда ему требовалась подсказка: оставь работу ради гигиены. Проще было погрузиться в работу, чем думать о прозе жизни. Или о надвигающемся будущем.
Алеку становилось больно, когда он вспоминал, что ее больше нет рядом, что никто не прикрывает ему спину.
– Первопроходец, – сказал ему в ухо имплантат СЭМ.
Алек уже полностью проснулся, оторвал голову от подушки и моргнул. Сигнал будильника перешел в непреходящее гудение «вставай-вставай», а это означало, что Алек проспал мягкое урчание «легкого пробуждения» и удары гонга, означающие, что будильник был отложен слишком много раз. СЭМ мог бы принудительно вывести его из сна электрохимическим импульсом, но тот факт, что Алек проснулся от одного только слова, свидетельствовал о мере его напряжения.
