– Да так, – пожала та плечами. – Ты же сказала, что помчишься в аэропорт, вот я и подумала, что надо бы и мне приехать, а то пропадаешь без меня. И была права, – сварливо заметила Нинка, которая чувствовала себя героем после того, как вовремя нашла Катьку и утащила в такси, подальше от чокнутых фанаток. – Твои простофильские замашки до добра не доведут. Давай, я тебе лучше расскажу, с кем вчера подралась! – перевела она тему.
– Да, мне тоже интересно, кто тебе губу рассек, – покачала головой Катя. – Этот человек еще жив?
– К сожалению, – поцокала языком Ниночка. – Дышит еще одним и тем же воздухом со мной. Но и этой овце замызганной досталось нехило, чтоб ее клопы застремали! – от души пожелала она Алине Лесковой и выдала еще пару фраз, но уже весьма нецензурных. И девушка эмоционально, в красках стала рассказывать историю встречи с давней врагиней, не зная еще, какие слухи ходят о них двоих в местной тусовке.
На самом деле Нина Журавль немного кривила душой. Не потому что не доверяла Кате, своей лучшей подруге, а потому что не хотела вспоминать то, что произошло с нею ночью.
В себя заснувшая Нинка пришла уже лежа на мягкой широкой кровати гостиничного номера, который окутывала вполне себе уютная загадочная полутьма. Перебравшей с алкоголем Нинке, голова которой кружилась, показалось вдруг, что она находится в доме у деревенской бабушки – когда Нина, будучи девочкой, оставалась там, такая же уютная кружевная полутьма накрывала спальню, и свет пробивался сквозь наполовину прикрытую дверь вместе с обрывками неспешных разговоров взрослых на кухне и ароматами свежей выпечки. Маленькая Ниночка, пряча под подушкой пистолет – чтобы убить всех монстров и слушающая разговоры старших, незаметно засыпала… Взрослой же Ниночке потребовалось не меньше четверти минуты, чтобы осознать, что никакой она не ребенок и что находится не в старом бабушкином доме, а в незнакомом месте.
Девушка с трудом приподнялась, пытаясь понять, где она. На пересохших губах отчего-то чувствовался противный привкус мяты. Нинка осторожно провела языком по губам – нижняя была разбита. И ей показалось отчего-то, что недавно она с кем-то целовалась.
Не слишком эффективно соображавший после возлияний мозг подкинул идею, что, возможно, кто-то притащил ее невесть куда, дабы посягнуть на девичью честь, однако Нинка сразу поняла, что если ее умыкнули из бара именно с такой целью, то ничего еще не случилось – ибо одежда все еще была на ней. Но, скорее всего, собирались сделать это, ибо где-то за стенкой слышался шум воды, словно кто-то принимал душ. Журавль тотчас сделала выводы, для каких целей.
«Какая-то скотина привела меня в отель», – догадалась девушка. Испугаться она не испугалось – страх хлынул потом, но мгновенно пришла в ярость. Кто-то решил поиграть с ней, Ниной Журавль, решив, что это сойдет ему с грязных лап? Захотел воспользоваться ею, пока она была без сознания?
– Ублюдок, – ласково прошипела блондинка, сжав кулак. – Я тебя сейчас евнухом сделаю.
Нинка на автомате вытащила из валяющейся рядом с ней сумочки ни много ни мало, а настоящую миниатюрную отвертку, и, слегка пошатываясь, бесшумно, словно заправский ниндзя подкралась к двери, ведущей, судя по шуму воды за ней, в ванную комнату. Блондинка тихонько приоткрыла дверь, дабы вначале оценить противника, однако ее ждало большое потрясение, ибо человека, склонившегося над раковиной и упершегося в нее руками, она без проблем могла узнать и со спины. И дело было не только в ярких синих волосах. Фигура, походка, жесты, голос – как ни пыталась гордая Журавль забыть этого человека по имени Ефим, у нее ничего не получалось и – парадокс – она начинала ненавидеть его еще больше.
Келла не опускал тяжелого взгляда с отражения собственного лица: недовольного, небритого, мокрого от воды – холодные капли стекали по нему, попадая на грудь и за шею.
«Рыло обдолбанное», – кровожадно подумала Ниночка, стискивая свое маленькое, но грозное оружие и не сводя хищного взора с парня. Решил поиздеваться над ней, смертник! Ну, сейчас она ему пару лишних дырочек в теле сделает!
От внезапно нахлынувших чувств даже голова кружиться перестала – или Нинка больше не замечала этого.
Она уже хотела было залететь в ванную и напасть на своего обидчика сзади, как зазвонил его телефон, лежавший рядом с раковиной. Келла выключил воду, наскоро вытер о полотенце руки и поднес телефон к уху.
– Привет, Андрей, – сказал он со вздохом. – Да, я с Рэном. Он курит. Где? В отеле каком-то. Нет, мы там не пьем, – скучным голосом отвечал парень. – И никаких наркотиков. И девочек с нами рядом нет, – рыкнул раздраженно Келла, и Нинка поняла, что, скорее всего, звонит менеджер «На краю», которая скоро лишится своего барабанщика.
– Какая разница, зачем мы сюда приехали? – продолжал Келла, которому явно не нравился допрос. – Идиотку одну пьяную привезли. Напилась в баре, уснула, мне позвонили, пришлось забирать. Не к себе же я домой ее потащу.
Видимо, менеджер стал втирать Келле нечто такое, что тот разозлился еще больше:
– *
А Нинка, поняв, что Келла вроде бы как на честь ее не посягает, и вообще где-то неподалеку тусуется и Рэн, вдруг почувствовала себя крайне глупо, хотя подобное состояние было для нее нехарактерно. Девушка отступила на шаг, еще на один, а после развернулась и прокралась обратно к кровати.
Как кара, ее настигло воспоминание – все-таки выпила она сегодня не так много, как в прошлый раз, чтобы совершенно забыть, что с ней происходило: кое-какие обрывки воспоминаний промелькнули в белокурой голове.
