я должна радоваться свалившейся с небес халяве. Но пересилить себя я не могла.
Отношения с Антоном меняли не только его, но и меня.
Нет, я не изменилась резко, не стала вдруг совсем другим человеком; может быть, лишь появилось немного больше уверенности в себе и желание быть лучше, смелее, достойнее… Скорее, изменения эти происходили на внутреннем плане, и их замечали далеко не все. И даже для меня самой все это стало небольшим открытием.
Но это открытие все же радовало меня, и в какой-то момент я поняла, что, наверное, наши отношения с Антоном – настоящие, ведь иначе мы оба остались бы прежними.
Искренность – всегда меняет.
Группа «На краю» в полном своем составе расположилась в гостиной на первом этаже дома, который они снимали. Негромко играла музыка, воздух был прокуренным, а всюду стоял беспорядок – такой бывает только тогда, когда под одной крышей собираются несколько мужчин.
Парни только что вернулись из студии, хотя время уже было позднее – около четырех утра, и на улице застыла темнота, сквозь которую прорывались яркие огни Берлина. Все они были уставшими до такой степени, что ничего не хотелось – даже девчонок. А мысли были лишь о записи нового альбома, над которым они трудились как проклятые.
На одном диване разлегся засыпающий Келла, подложив под голову руку.
На втором развалились близнецы, у которых не было особых сил, чтобы спорить, но они вяло препирались.
В кресле, заложив ногу за ногу и сложив руки на подлокотники, сидел Арин. На его руке была перчатка, с которой он не расставался в последнее время – память о прошлом, которое он все еще искал.
Кей расположился на подоконнике, у открытого окна, не боясь сквозняка, щелкая крышкой зажигалки и переписываясь с Катей, у которой была глубокая ночь. Парни переговаривались между собой, обсуждая некоторые технические моменты перед тем, как отправиться спать, а он записывал, ничего не слыша, отрывки из будущей песни, которые кусками возникали в его голове. А еще возникали образы – множество оригами, которые отчего-то Кей ассоциировал с чувствами. Он касался кончиками пальцев браслета – подарка Кати, и буквально видел то, о чем должен был написать песню. Осталось лишь перевести визуальные образы на бумагу, в текст и в музыку.
– Жизнь рок-музыканта казалась мне более веселой, – мрачно пошутил Рэн, отхлебывая из банки пиво. – Где миллионы поклонников, доступные девочки, слава, бабки, клевые тачки? У меня такое чувство, что я стал рабом. Сколько часов в день мы вкалываем? Четырнадцать? Шестнадцать? Сколько мы материала записали! На три альбома хватит.
– Не ной, – тотчас осадил его Филипп и потер лицо.
– Иди в баню, – тотчас отправил его любящий брат. – Ну-ка, метнись, принеси сигареты.
– Уже бегу, – скривился тот.
Сигареты Рэну кинул Арин, зажигалкой поделился Кей.
– Что играет? – спросил вдруг Фил, прислушавшись в музыке, которая играла в комнате.
– Песня из последнего альбома «Лордов», – ответил Арин. Он, наверное, был их самым большим поклонником.
– Неплохо, – присвистнул Фил, которому эмоциональная композиция крайне понравилась. Его пальцы принялись наигрывать в воздухе, словно держали струны. – Шикарный гитарный риф.
Арин лишь пожал плечами. У «Красных Лордов» вся музыка казалась ему шикарной. А Марс был одним из тех басистов, на которых хотелось равняться.
– Пацаны, скажите-ка, – вдруг подал задумчивый голос сонный Келла. – Мы достигнем такого уровня?
Кей оторвал взгляд от блокнота, который держал в руке, и внимательно посмотрел на барабанщика.
– Достигнем, – вместо него отвечал Фил. И Арин лишь едва заметно кивнул.
– Только вперед, – посмотрел он вдруг на Кея. Тот ухмыльнулся.
Вперед. Отлично. Вперед сквозь ад.
– Ни хрена мы не достигнем, – проворчал Рэн. – Потому что подохнем на студии. Да, Келлыч? Ты же будешь свою партию перезаписывать и… Эй, Синий, ты спишь уже, что ли? – удивился он.
Ответом ему было мерное дыхание.
Келла отключился, и ему снился удивительный сон – Журавль стала покорной, послушной и очень податливой.
Парни разбрелись по комнатам, а последним ушел Антон, которого посетила новая вспышка неожиданного вдохновения, и он исписывал лист за листом, то зачеркивая что-то, то вырывая бумагу из блокнота и комкая ее, то принимаясь яростно рисовать линии, задумываясь о словах.
Перед тем, как уйти в спальню, Антон закрыл окно и небрежно накинул на Келлу чью-то куртку. Тот что-то сказал во сне неразборчиво и перевернулся на другой бок.
