Тот ухмылялся, как обезьяна, и говорил: «Ну, давай, Демоница, попробуй, охмури его!». И смеялся. И так всю дорогу.
– Придурок, – прошипела Журавль.
– Что? – не понял Гектор, сняв наушники, – они почти уже приехали к ресторану.
– Это я так радуюсь, – нашлась девушка и ослепительно улыбнулась музыканту.
Когда они шли в ресторан, с охраной и вновь какими-то вездесущими журналистами, а где-то позади орали что-то поклонники, Нинка почувствовала себя почти звездой. Мысленно она даже примерила на себя роль супруги Гектора, и ей это понравилось. То, что сам Гектор об этом еще не знал, не особо смущало девушку.
В ресторане – совершенно пустом, но из окон которого открывался великолепный вид на город – Гектор тоже не спешил начать разговор. Выглядел он сонно, как человек, не спавший всю ночь, и к красавице-блондинке относился совсем уж как-то равнодушно, словно не замечая всех ее многочисленных попыток позаигрывать с ним. Соблазнительные позы, томные взгляды, закушенные губы и все прочие методы обольщения, которыми Журавль владела едва ли не в совершенстве, на Гектора особого впечатления не произвели. Разговаривал он односложно, зевал и минут пятнадцать вообще разговаривал по телефону – видимо, на родном норвежском языке. Все это девушку злило, как и то, что поесть в таком шикарном месте ей не удастся – нужно сохранять видимость того, что питается она аки пташка райская. Иначе – некомильфо.
Равнодушие – самая ядовитая стрела, и она пронзила Ниночку со всей своей яростью.
В какой-то момент Журавль вдруг ясно поняла, что свидание со звездой идет совсем не по тому сценарию, который она запланировала. А больше всего на свете, кроме, разумеется, глупых людей, эта девушка ненавидела именно ситуации, выходящие из-под ее контроля. Да и Келла в ее голове глумился все сильнее и сильнее. Да, Нина могла простить манеры Гектора, тот гадкий факт, что он имел не самый навороченный телефон довольно-таки потрепанный жизнью, и даже то, что вживую он не совсем был похож на ледяного принца мрака из клипов, позади которого развевался черный плащ. Ниночка прекрасно понимала, что в жизни ее кумир не такой, как в клипах или немногочисленных интервью, но сладить с нарастающим разочарованием не могла. И ладно бы Гектор очаровался ее красотой, так он еще и не замечал ее! Непростительно!
Девушка, убрав за спину длинные волнистые волосы, приняла очередную соблазнительную позу, давая возможность тупому, как считала, музыканту, от чьего голоса балдела уже полгода, оценить изгиб ее шеи и женственные формы, но вновь потерпела фиаско.
– Я тебе нравлюсь? – спросил Гектор прямо, держа в одной руке бокал вина – красного, в другой – сигарету.
– Да, – опасно сверкнув глазами, ответила Нинка, еще больше начиная злиться.
Вместо ответа Гектор допил залпом бокал и налил новый.
– Дрянное, – сказал он, смакуя вкус и равнодушно глядя на Москву. Кажется, его, объездившего полмира, ничего уже и не впечатляло, и все столицы казались одинаковыми. А вот все концерты, какими бы похожими ни были сэт-листы, – разными.
– Зачем тогда его пить? – промурлыкала блондинка.
– Пью все, что горит, – сказал музыкант задумчиво и поболтал вино. – Я сегодня устал, – сказал лениво Гектор, который с друзьями всю ночь зависал сначала в дорогом баре, а затем – в элитном мужском клубе, где ни один из представителей сильного пола не оставался без женского внимания. – Ты чудесная самочка. Сделай все сама и можешь быть свободна.
– Что? – сощурилась Журавль, которую просто накрыла волна ярости.
Самочка?! Она тут что, девочка по вызову?!
Да ему не жить. И Нинка сжала руку, лежащую на колене, в кулак.
Гектор, кажется, уловил ее состояние, и ему оно понравилось.
– Горячо, – сказал он, не сводя взгляда с девушки. – Помочь? – Он вдруг встал и с бокалом вина подошел к Ниночке, которая такому нестабильному поведению музыканта могла только удивляться.
Длинноволосый склонился к ней, одну руку уперев в стол, второй продолжая держать бокал, и грубовато, без намека на самую дешевую нежность, коснулся своими губами ее губ – небрежный поцелуй был похож на великое одолжение. И никакого удовольствия от него Ниночка не получила.
Есть поцелуи нежные – от них захватывает дыхание.
Есть поцелуи властные – от них подгибаются ноги.
А есть поцелуи равнодушные – от них только на губах влажно.
И этот поцелуй был именно таким. Никаким.
Хотя все же насмешливость в нем чувствовалась.
А еще – унижение.
Этого Нинка перенести не могла.
Гектор ухватил зубами ее нижнюю губу, что оказалось не совсем уж и приятно, и наклонил свой бокал.
Вино весело полилось на белое, как снег, платье.
На груди Ниночки расцвела безобразная роза.
