– Должен попробовать все, – сообщил задумчиво Кезон. – Я в жизни такое пробовал, Катя, что тебе даже говорить об этом не буду. Но то, что доступно другим, я попробовать не могу – любовь. Смешно.
– Может быть, она тебе и не нужна? – предположила я, умиротворенная погодой и красивыми видами, что открывались нам с середины Москвы-реки. Берега, мимо которых мы проплывали, утопали в багряно-желтой опадающей зелени.
– Нужна, – живо возразил Кирилл. Такой тон обычно бывает у мальчиков, которым взбрело в голову, что им жизненно необходимо купить точно такую же машинку, как и у друга в песочнице.
– Нужна – тогда ищи, – легкомысленно посоветовала я, не зная, что эти слова в некоторой степени предрешат и мою судьбу.
– О чем базар ведем? – подошла к нам Журавль, раздобывшая в баре на нижней палубе воду. Она с видом великой мученицы протянула каждому из нас по бутылочке.
– О любви, – ответила я.
– О чем? – фыркнула Нинка. – Как можно говорить о том, чего не существует?
На этом наш разговор о чувствах закончился, не успев толком начаться. И Кирилл вновь смешил нас, рассказывая занятную историю о том, как Визарда не пускали на собственный концерт в Лос-Анджелесе. В какой-то момент, правда, один из парней на палубе как-то слишком внимательно присмотрелся к его лицу, и Кирилл вынужден был поглубже натянуть капюшон на голову, а шарфом, которым он обмотался, закрыть половину лица.
Через час мы вернулись обратно, и Кезон и Нинка с нескрываемым удовольствием ступили на землю. Первого немного укачало в конце пути, а вторая просто хотела быстрее убраться отсюда и агитировала нас за какой-нибудь классный бар.
Если для меня времяпровождение в Коломенском было сродни небольшому чуду, то вот подруга откровенно скучала, плелась следом, то и дело бурча так, что слышала только я, что тут скучно. И вообще, «время, как и деньги, нужно тратить с умом». Единственное, что ее удерживало тут – наличие «Лорда», который сейчас казался совершенно обычным парнем. Она откровенно ему не хамила, не глумилась – только исподтишка, но и ангелом казаться не хотела. Милые улыбки, щебетание и вежливость как в воду канули. Рядом с Кезоном Нинка вела себя почти так же, как и обычно, что показалось мне крайне странным.
Прогулка по Коломенскому ничем необычным не ознаменовалась. Кирилл не делал двусмысленных намеков, не приставал и вообще показал себя с самой хорошей стороны. Мы шли, болтая обо всем на свете, как будто бы и не был он рок-стар с мировой славой. Несмотря на то, что Кирилл не ложился, выглядел он бодрым и даже отдохнувшим. Только глаза были слегка красноватыми, зато голос – веселым, и жесты – уверенными. Он не только говорил сам, но и с охотой слушал нас, и вообще оказался приятным собеседником, с которым было легко общаться, несмотря на то, что Кирилл был звездой.
– Спасибо, что согласились скрасить мне одиночество, – подмигнул нам Кирилл, когда мы возвращались обратно, сидя в его черном микроавтобусе.
– Спасибо тебе, что привез в столь чудесное место, – язвительно сказала подруга.
– Не за что, – отвечал музыкант.
– Я тоже так думаю, – заявила Журавль, заставив Кирилла рассмеяться.
Вежливость – Нинкино все.
– Тяжело жить двойной жизнью? – поинтересовалась почему-то она.
– Я не живу двойной жизнью, – чуть нахмурились темные брови Кирилла. – Я – это я. Мой образ – это мой образ и не более. Я становлюсь Кезоном тогда, когда выхожу на сцену. Во мне реально просыпается кто-то другой, яростный малый. Но как только я смываю грим, я вновь становлюсь самим собой. Только тс-с-с, девчонки, – прижал он указательный палец к губам. – Об этом никто не должен знать.
– За все надо платить, – заявила Нинка.
– Без вопросов, – поднял ладонь в воздух Кирилл. – Что хочешь? Замуж не возьму, – предупредил он. – Я человек честный, а у меня Геката есть.
– Не смею разбивать вашу пару. Мне хватит пропусков за сцену. Вдруг я однажды захочу отомстить твоей принцессе, – задорно сказала Нинка, и Кезон покорно согласился.
До отеля мы доехали без особых происшествий. Кирилл и Нинка болтали, подкалывая друг друга, и удивительно было, как они быстро нашли общий язык. А я смотрела из окна микроавтобуса в синее небо, по которому ветер гонял перья облаков, погрузившись в свои мысли.
Я и не подозревала, какой сюрприз ждет меня по возвращении.
Стоило мне выйти на улицу и сделать десяток шагов, как я увидела вдруг впереди, неподалеку от отеля, знакомую до боли фигуру: спиной ко мне стоял высокий широкоплечий статный молодой человек в кожаной куртке и темных джинсах. Он, подняв голову и засунув руки в карманы, разглядывал вывеску.
– Антон! – позвала я внезапно севшим тихим голосом. И забыв обо всем на свете, не думая, как это выглядит со стороны, сорвалась с места и бросилась к нему.
А он все-таки услышал – а может, почувствовал что-то, – обернулся и подхватил меня на руки.
Хотелось ли мне раньше плакать от счастья?
Я не помнила.
