– Что такое? Ты не рада? – удивился Антон. Судя по его виду, спать он еще не ложился.
Черная футболка с оскаленным в хищной ухмылке черепом, такого же цвета штаны со шнуровкой по бокам, кроссовки на толстой подошве. На одном уже – кафа с шипами и конусом на цепочке. В глазах – мягкий янтарный свет. Волосы уложены в творческом бунтарском беспорядке, словно их и не касались руки парикмахера, а сами они решили растрепаться столь хаотично и привлекательно одновременно. Видимо, Тропинин пребывал в образе Кея. Возможно, где-то тусовался с парнями из группы или общался с фанатами… По крайней мере, концертов в клубах у них больше не было запланировано.
Было в его образе, столь знакомом и далеком одновременно, нечто едва уловимо-агрессивное, эмоциональное, почти неистовое, будто бы он еще не отошел от образа музыканта. А еще чувствовалась усталость – она залегла где-то там, в глубине глаз с чуть расширенными зрачками.
Или все дело было в цветных линзах?
– Ты меня ужасно напугал, – легонько ударила я Антона по твердому плечу. Он удивленно посмотрел на меня, поймал мою свободную руку за запястье и поцеловал. По коже тотчас поползли мурашки. Где-то послышался шум крыльев бабочек.
Бабочки-мутанты?
– Подумалось даже, что ты уезжаешь, – призналась я, а он вновь провел губами по тонкой коже. И ответил уверенно:
– Глупости, зачем мне уезжать сейчас?
– Не знаю, – вздохнула я, касаясь его волос – так и есть, в лаке. – Ты такой необычный сегодня.
– Были на интервью, – отмахнулся он. – Потом в клубе. Прощальная вечеринка и все такое. Прощались и веселились.
– Вот как? – чуть-чуть ревниво спросила я. – Надеюсь, ты ничего запретного не делал?
– Каюсь, опрокинул пару раз виски, – улыбнулся он, накручивая мои волосы на палец. То ли алкоголь, то ли привычный образ крутого музыканта делали его раскрепощеннее. Но нетрезвым он не казался.
– Хоть не целую бутылку, – проворчала я. – А девушки там были?
– Много, – лениво отозвался Кейтон. И лукаво глянул на меня. – Этой ночью без подружки не остался никто. Но давай говорить откровенно, Катя. Если есть ты, зачем мне нужен кто-то еще? Логично?
– Логично, – прошептала я, не в силах перестать смотреть на него – он понял это. Он осторожно взял из моих рук корзину с полевыми цветами и поставил на ступеньку. А после поцеловал меня – так, словно мы не виделись недели две, хотя расстались вечером.
То ли от его чувственных губ, то ли от осторожных, иногда – на грани фола касаний, но у меня стали подрагивать колени. И хотя я была прижата спиной к стене, казалось – стоит Кейтону убрать руки, я упаду.
«Я люблю тебя, Антон Тропинин, какую бы маску ты ни носил», – пронеслось у меня в голове, и я сильнее сжала пальцы на его спине. Он, словно прочтя мои мысли, прошептал едва слышно мое имя, срывая с губ поцелуи.
Вместе с этим человеком хотелось падать в вечность. И небо падало следом за нами, сверкая звездами.
– Я хотел сделать тебе предложение, – спустя несколько минут сказал Антон, с трудом отстранившись, но держа меня за руку. Он всегда умел вовремя остановиться.
– Какое? – удивилась я.
Голос чуть сел от странного волнения, накатывающего волнами и затапливающего сердце. Легкая эйфория еще не прошла, и голова слегка кружилась, впрочем, это были приятные ощущения.
– Я много думал о том, что между нами произошло, – ответил Антон. – О твоих словах, о доверии и прощении. О моих поступках. И я хочу…
До меня дошло. Я вздохнула. Опять…
– Нет, – мягко произнесла я, перебивая молодого человека. – Нет, Антон, я не поеду с тобой. Пожалуйста, не надо меня уговаривать. Пожалуйста, – почти жалобно сказала я после некоторой паузы. – Мне и так нелегко держаться своего слова. И мы столько раз говорили уже об этом… Я хочу, чтобы ты уважал мое решение.
Тропинин только улыбнулся мне и даже головой покачал.
– Катя, ты не дослушала меня до конца, – он сжал мою руку, которую держал в своей. – Я уважаю. И не прошу ехать.
– Тогда… что ты имеешь в виду? – осторожно спросила я.
Вместо ответа Антон раскрыл мои пальцы и вложил в ладонь два кольца – тех самых, из розового золота, со сверкающими сине-голубыми бриллиантами, одно из которых он купил для себя, а второе хотел подарить мне.
Я вернула ему это кольцо после возвращения из загородного дома Валерия. Слишком уж дорогим оно было, слишком сверкающим, слишком… не для меня, да и считалось, как я поняла, обручальным. Тропинин нехотя, но принял его тогда, не решившись спорить со мной.
– Зачем? – только и спросила я.
Кольца лежали в моей ладони без праздничной коробочки или ювелирного футляра. Словно это был дешевый пластик, а не благородное золото самой высокой пробы с дорогими камнями, искрящимися изнутри.
– Хочу, чтобы наши кольца были у тебя. Чтобы ты решала, быть нам вместе или нет, – спокойно объяснил Антон, закрывая мои пальцы. – Договоримся?
