— Тебе придется многое объяснить, женщина! — пропыхтел Верховный глава, нагоняя Глэдис в облаке пыли из-под копыт Гугона. — Великий — и вся Пентархия — захлебывается отравой из твоего мира! А ты говоришь, вы не виноваты!
— Этого я не говорила, — возразила Глэдис. — Свою вину я признаю. Знала бы я — предприняла бы что-нибудь раньше. Остается надеяться, что еще не поздно — теперь, когда мы все знаем. Беда в том, что все это длится уже несколько веков, с тех самых пор, как кудесники в этой вашей карманной вселенной — вы ведь ее Арт называете? — заметили, что у нашего мира полно идей, которых нет у них. Наверное, сначала они просто наблюдали и копировали то, что видели. Но потом у них появилась мысль, что можно заставлять нас генерировать им идеи. Если они причиняли нам неудобства или обманом вовлекали в войну либо заставляли искать выход из какого-то положения, мы брались за дело и изобретали то и се, чтобы выпутаться. А они забирали изобретения и идеи и спускали их сюда, чтобы ими пользовались в вашем мире. Сдается мне, местные получают от нас все, от парового двигателя до волшебства и пенициллина, и это тянется уже много лет. И разумеется, все это оправдывали тем, что жители Иномирья будто бы не совсем люди.
Лицо у Верховного главы так и вспыхнуло.
— Это, несомненно, так, — сказал он. — То есть… мы действительно привыкли полагаться на Иномирье и побуждали его разрабатывать методы удовлетворения потребностей Пентархии. Однако я заверяю тебя, что все это было поставлено на сугубо научную основу и все эксперименты тщательнейшим образом контролировались. С самого начала мы понимали, что все, что мы берем в твоей вселенной, следует уравновешивать вкладом с нашей стороны. Я всегда относился к этому с особым вниманием. Я взял себе за правило внедрять в Иномирье людей из Арта, чье реальное физическое присутствие…
— Ага, я догадываюсь, — сухо ответила Глэдис. — И они на тебя шпионили. И переправляли сюда идеи. Чем вы только думали? Вредят вам именно идеи. Вот волшебство — оно же в основном из идей и состоит, сильнее идей ничего на свете нет! А вы берете идеи, в основном именно волшебные, так много, что они просто рекой текут в ваш мир, а нам взамен ни единой мыслишки не подкинули! А теперь удивляетесь, почему это моря у вас поднимаются и почва отравлена!
— Одну идею мы вам точно вернули, — возразил Верховный глава. — Я лично руководил работами над тем, чтобы такая же ситуация сложилась и в вашем мире.
— Чтобы потом поучиться — как вы думали — на том, у чего совсем другая природа и другие причины, — сказала Глэдис. — То, что вы сделали с моим миром, — физическое, и вам это не поможет, что бы мы ни делали. На то, чтобы уравновесить одну-единственную идею, нужно шут знает сколько физических тонн… — Она осеклась и задумалась, на лице собрались мрачные морщины. — О Великая Мать! — (Верховному главе подумалось, что это молитва). — О Великая Мать! Если никому из вас это еще не приходило в голову, значит я только что скормила вашему миру очередную дозу отравы. Будем надеяться, кто-то да додумался.
— Мне… — начал было Верховный глава — и умолк. Он не верил ни одному ее слову. Вся доктрина Арта, основанная на физических принципах, была на его стороне — а не на ее. И у Арта все получалось. То есть пока шесть чужестранных ведьм не прилетели туда в заблудившейся ракете, зло подумал Глава. — Полагаю, мадам, вы имели отношение к недавнему вторжению в Арт.
— Ну так надо же было что-то делать, — отозвалась Глэдис. — А ты что думал — мы будем сидеть сложа руки, пока вы шутки шутите с нашим климатом?
«Еще имеет наглость признаваться! — подумал Глава. — Господа присяжные, я все сказал!»
Он весь кипел от гнева, все сильнее и сильнее, однако совладал с собой и обуздал свои чувства. Тем временем Гугон свернул на другую дорожку — мощеную и уже без кустов по обочинам. Верховный глава сразу узнал дорожку в священную рощу Богини. До самой рощи — небольшого березнячка с нежно шелестевшей листвой — оставалось всего ярдов сто. Какое отрадное зрелище, подумал Глава, впервые по-настоящему повеяло домом! Скоро он избавится от этого создания. Он поглядел на него — существо топало рядом на своих немыслимых меховых ногах, заляпанных зеленью и грязью, и гремело бусами — и немного потешился мыслями, куда он его пошлет. Куда-нибудь в Северный Треньен, где ревут белые медведи. Там ему самое место. И эфирного лемура туда же.
До березнячка они дошли в молчании. Гугон при их приближении попятился в сторону.
— Я туда ни ногой, — провозгласил он. — Сыт богами по горло.
— Конечно-конечно, солнышко, — сказала Глэдис. — Боги привлекли тебя к делу только потому, что ты под руку попался. Наверное, им было досадно, что ничего лучше не нашлось.
Кентавр поглядел на нее исподлобья.
— Но все равно спасибо, — закончила она.
Гугон закряхтел. Взвилась пыль, зацокали копыта, и он умчался по дорожке.
— Ну вот и все, — сказала Глэдис. — Надеюсь, твой альтернативный способ добраться до царя сработает, иначе у богов на нас будет такой зуб, что мало не покажется.
Верховный глава зашагал между деревьев.
— Все очень просто, — объяснил он. — Богиня позволяет перемещаться между своими рощами, а у царя близ Ладлина есть Царская роща. Однако
