А в трубку сказала:
— Вот, теперь все, и никаких хлопот они тебе не доставят, вот увидишь. Они сами себя обслуживают, разве что консервы открывать не научились. Я пошлю с ними запас корма. Что кому передать, сама знаешь. Спасибо. Пока.
Уладив эти важные дела, Глэдис зашаркала в кухню, где стало на удивление пусто, и взяла свою пухлую черную сумку.
— Если путешествовать, так уж налегке, — сказала она Джимбо, который по-прежнему вился у нее под ногами, — но едва ли там смогут заварить приличный чай. — Она взяла коробку с чайными пакетиками и две трети вывалила прямо в сумку. — Остальные пригодятся Аманде, когда она приедет, — пробурчала она и защелкнула замок на сумке. Замок был из тех, которые запираются, если сжать два шарика — каждый размером с мячик для пинг-понга. Глэдис постояла и подумала, что еще ей понадобится. — Морин ничего не оставлю, она все равно сюда не приедет, — пробормотала она. И снова заулыбалась. — А что плохого? Нарядной-то всяко повеселее будет.
Она зашаркала из кухни и поднялась по лестнице в свою темную захламленную спальню, где открыла все комоды и шкафы и тщательно прихорошилась. Сначала она натянула изумительное коктейльное платье двадцатых годов (оно досталось ей от двоюродной бабушки: Глэдис была далеко не так стара, как старалась внушить окружающим), уму непостижимое изделие из мягкого синего шифона, все в фестонах и со стеклярусными висюльками. При каждом движении Глэдис висюльки нежно позвякивали. Поразмыслив, она дополнила туалет белым страусовым боа и ядовито-розовым шарфом — для тепла. Потом попыхтела, скептически крякнула — и напялила на голову что-то вроде диадемы: якобы она шла в ансамбле с платьем. Диадема тоже была вся в стеклярусе, но главной ее изюминкой было курчавое синее перо, несколько пожухлое от возраста, — оно вздымалось надо лбом Глэдис точно посередине сооружения. Затем Глэдис, колыхая пером, нагнулась посмотреть, как обстоят дела с ногами.
Теннисные туфли, которые она обычно носила, к такому наряду уж точно не подходили.
— Однако же надо, чтобы было удобно, — рассудила Глэдис. — И тепло. И выглядело шикарно.
С учетом всех этих требований Глэдис вытащила и с огромным трудом натянула самую свою драгоценную обувку — пару огромных белых унт. Она почти никогда их не носила — опасалась, что ради их создания кто-то убил и освежевал не меньше четырех персидских кошек. Но всему найдется свое время и место. Глэдис критически оглядела себя в зеркале.
— Да, знаю-знаю, — сказала она Джимбо, который, как выяснилось, пристроился у нее на кровати и, вероятно, изучал ее роскошный туалет с огромным удивлением. — Но мне же не надо, чтобы ко мне относились чересчур серьезно, правда? Уж ты-то понимаешь. И вообще, тебе-то все равно, а у меня нейдет из головы та, вторая тетя Глэдис!
Теперь осталось только решить, как лучше всего добираться. Глэдис прикрыла глаза, склонила к плечу украшенную пером голову и задумалась об укреплениях, окружавших пиратскую вселенную. Воспользоваться окном, которое обнаружил Марк, уже не получится. Однако она давно приметила в укреплениях одно местечко — если подойти с осторожностью, за него вполне можно зацепиться, тем более с таким помощником, как Джимбо. А для этого проще всего позвать свое верное такси и поехать в ближайшее место силы…
— Нет-нет, — с досадой отмахнулась она. — Куча хлопот, слишком очевидно, очень легко выследить, да и нехорошо впутывать сюда Джима-шофера. Придется мне, Джимбо, отправиться туда из сада. Осталось раздобыть какую-нибудь деревяшку.
Она взяла Джимбо на руки и спустилась вниз, где сгущался полумрак, хотя до вечера было еще далеко — набежали низкие сизоватые тучи, надвигалась гроза.
— Гм, — сказала Глэдис, когда спрятала ключ в условленное место. — Что-то будет, что-то будет… По мне, так это не простая гроза — растревоженная. Ну, это подождет. Вот приедет Аманда, она и разберется.
Глава
3
Тод очнулся. Его мутило, он здорово замерз и не понимал, где находится. Замерз он отчасти из-за того, что его форма превратилась в какую-то странную одежку — руки были почти голые, а в шагу, как он с досадой обнаружил, было довольно тесно, да и к здешнему климату она явно не подходила. Похоже, он лежал лицом вниз на холодных лакированных досках и слышал прохладный перестук дождя. В поле зрения смутно маячила пара ботинок; Тод недовольно задумался, что они здесь делают. Когда он повернул голову, чтобы разглядеть их, ботинки задвигались — нетерпеливо переступили вбок.
Мужской голос где-то наверху спросил:
— Ты следишь за моей мыслью?
Тод застонал.
