что она поручила мне позвонить вам, так еще и всех своих кошек прислала — представляете? Они все тут, у меня. Всего пятьдесят две, кажется, если мою тоже считать. Я мамочку очень люблю, но мы не всегда ладим, и вот вам причина. Я уже давным-давно сказала ей, что готова ей помогать только при условии, что это будет самая настоящая, подлинная катастрофа, и что? Пятьдесят две кошки. Так что сами видите, сообщение важное. Вот, слушайте. Мне велено передать, что мама отправилась искать Зиллу, отчасти из-за ребенка, но в основном потому, что вам и всему остальному сообществу британских волшебников грозит серьезная опасность. Чтобы понять, что это за опасность, вам имеет смысл обратиться за советом к девушке, которую вы навещали в больнице. Конец. Надеюсь, вы что-то поняли. По мне, так это китайская грамота.
— Д-да, я понял, — сказал Марк. — Спасибо.
— Меня не благодарите, благодарите маминых кошек, — ответила Алина Макаллистер и повесила трубку.
— Это еще кто? — спросила Поли, когда Марк вышел к ней из чащобы.
— Дочь Глэдис, — ответил он. — Передала весточку от нее.
— Как? — воскликнули Поли с Амандой. А Аманда добавила:
— Я и не знала, что она была замужем! Или… или… В общем, поразительно!
— Наверное, у бедной девочки было ужасное детство, — с чувством сказала Поли.
Марк был склонен согласиться.
— Она говорит, они не ладят.
Аманда еле заметно, но сурово нахмурилась, отчего все привычно съежились.
— Не важно. Что она передала?
Марк пересказал — и они еще раз поразились.
— Искать Зиллу! — воскликнула Поли. — Тоже мне, катастрофа! Эта девчонка вечно куда-нибудь исчезает. Небось поселилась в какой-нибудь общине хиппи!
Аманда снова нахмурилась:
— Что за опасность? Где девушка, которая что-то знает? В больнице?
— Нет, — ответил Марк. — Она умерла.
— Давно? — Аманда вся напряглась.
— Месяца полтора назад, — ответил Марк. — Глэдис говорит дело. Думаю, она уже оправилась от потрясения.
— Или бесследно развеялась, — сказала Поли. — Нет, ну надо же — искать Зил…
— Поли, помолчи! — рявкнула Аманда. — Не можешь помочь — сиди тихо. Марк, как ты думаешь, наверное, надо поскорее с ней связаться? Как ее звали?
— Мы так и не выяснили. В больнице не знали, а она не… — попробовал объяснить Марк.
— Ты даже не знаешь, как ее зовут?! — брезгливо протянула Поли.
Аманда встала и двинулась на Поли, будто королева, охваченная жаждой возмездия.
— Она устала и перетрудилась! — поспешно вставил Марк.
— Ничего подобного, — процедила Аманда. — Не больше меня. У меня пропала сестра, и я всю ночь напролет не спала и гадала всеми мыслимыми способами, и все они до единого сулят беду, и тем не менее я сохранила способность вести себя разумно! Просто Поли — эгоистка, и ей, как всегда, хочется быть в центре внимания, а ты, Марк, ей потакаешь! Вечно у вас так! Поли, возьми себя в руки, или я тебя заставлю! Я серьезно!
Они вытаращились на нее, словно провинившиеся дети, — такое в ней было величие.
Потом Поли прошептала:
— Извини.
— Отлично, — ощерилась Аманда. — Так вот, Марк, из чего Глэдис сделала вывод, что ты сумеешь выйти на связь с душой этой девушки?
— Потому что перед смертью она очень хотела что-то мне сказать, — признался Марк. — Прости, пожалуйста… это было так странно, что я, наверное, старался об этом не думать, но надо было тебе рассказать. Помимо всего прочего, она, похоже, была из пиратской вселенной. Глэдис так считала. Думаю, именно потому Глэдис мне и поверила, когда я пришел к ней в самом начале.
— Тогда действуем по этому плану, — постановила Аманда. — Ты намерена нам помогать, Поли? Хорошо, тогда поехали. Марк, бери север, призывай дух. Сколько свечей?
— Одну в середину, — ответил Марк.
Больше вопросов почти не было. Все знали, что делать. Вскоре, когда по лицам и потолку замелькали темные язычки-листочки от одинокой свечки, трещавшей иногда от ветра, который все бушевал за окном, Аманда, Марк и Поли встали в полукруг и Марк, оказавшийся спиной к очагу, так что огонь просвечивал красным сквозь его мантию, раскинул руки и испустил странный, но очень простой клич, призывавший душу умершей.
Огнем, пламенем и светом заклинал он, к теплу, к уюту и к домашнему очагу взывал он — и воззвал трижды. Вой ветра тут же стих. Они не слышали
