— Зёма! — кивнул я пилоту на адъютанта, тот понятливо придержал его за шиворот.
Штабного было ничуть не жаль — пока осматривался, заметил, что его телефоны были отключены, хотя должны были вовсю надрываться! Этот гаденыш просто отсоединил провода!
Тяжелая дубовая дверь была заперта изнутри и, может быть, в другой раз могла бы меня остановить, но не сегодня. Пока я здесь шарахался, в госпитале, возможно, умирали люди. Разрезанный замок жалобно щелкнул и поддался, а я рывком проник внутрь, краем глаза отметив, что Олег встал, закрыв своей спиной вход.
Сначала мне показалось, что в кабинете никого нет. Настороженно озираясь, я приблизился к столу, на котором звенело сразу пять аппаратов. Ботинок, выглядывающий из-за края стола, выдал тайну местообитания его владельца. Уже не сомневаясь, подошел, приложил пальцы к шее, хотя и так видел, что без толку. Его превосходительство генерал-майор Тутонин отправился на доклад гораздо более высокой инстанции, нежели пребывающему в Москве императору.
Выпрямившись, начал лихорадочно думать под несмолкаемое дребезжание телефонов.
В Питере уже не эпидемия — пандемия неизвестной болезни.
Город закрыт со всех сторон флотом и войсками. Неподалеку от нашей базы, после поглощения соседнего участка заимевшей крайний городской адрес, встал на якорь «Адмирал Наваров», безжалостно расстреливавший все суда, которые пытались вырваться из ставшей ловушкой столицы. Это мне из дома передали. На сухопутных и воздушных направлениях, вероятно, то же самое. Полная блокада.
Гвардия, которую не видно с утра. Состоявшая исключительно из сильных одаренных, которых болезнь косит в первую очередь. В минус.
Столичный гарнизон — в большей степени сборище бездельников и блатных, «арбатский военный округ». Кто у нас в нашем чертовом магическом обществе может пользоваться блатом? Все те же одаренные! Тоже в минус. Может, и не целиком, но в большинстве.
Кронштадтский десант. Братишки пока еще держатся. Кого могли сюда направить? Максимум — батальон охраны. Командир — майор, это потолок. Не знающий ни города, ни его проблем.
Медицина. Это даже не минус, это и определения подобрать невозможно. Пока еще не начались вторичные эпидемии, которые будут вызваны валяющимися повсюду трупами, но дело не за горами. Врачей мало, работать некому. Наш госпиталь для приема зараженных уже закрыли — банально некуда класть и некому обслуживать. По радио постоянно передают, что делать в случае приступа, но много ли людей сможет не растеряться в критических условиях? Вообще-то много. Жить захочешь — и сам себе укол вгонишь, но это только при первом приступе, а они бывают по нескольку раз в день.
Продукты и медикаменты. Уже начались погромы, а если их не пресекать, отчаявшаяся толпа разорит склады дотла. Причем не столько унесет, сколько разрушит, пожжет и уничтожит, приближая и без того видимый конец.
Коммуналка. Воды уже нет, а если не навести порядок, скоро не будет и света.
Словно в ответ на мои мысли лампочки на потолке замигали, но вскоре вернулись к ровному сиянию. Ненадолго, если ничего не предпринять. А за светом кончится и тепло. Или вперед него. А на улице — октябрь.
И на сладкое. Где-то в городе, возможно, еще остались имеющие больше прав, чем я. Более умные. Более родовитые. Но в приемной никого старше капитана не сидело. Потому что неодаренные обычно выше не поднимаются.
Как там Леха любит приговаривать? Это ж мой любимый расклад!
Никто не осудит, но если я сейчас отступлю, пойду искать знающих и ответственных — на фига была вся подготовка?
Это шанс! Джокер, пришедший намного раньше, чем требовалось, из колоды с целиком краплеными картами. Но других мне уже не сдадут.
Октябрь, двадцать девятое. Немного отстаю от классиков. Или опережаю, смотря по какому календарю считать.
Взял трубку самого главного телефона.
— Тутонин, что за шутки?! Почему не отвечаете?!
— Роман Алексеевич уже никому никогда не ответит, ваше величество.
— Кто это? Представьтесь!
— Граф Васин.
— Егор?! Ты?! Что с Тутониным?
— Умер.
— Кто за него?
— Теперь я.
— Ты?.. — На том конце воцарилась тишина.
Очень коротко доложил обстановку в городе.
— Вы, помнится, задолжали мне разумную просьбу, государь?
— Что ты хочешь?
— Утвердите мое назначение чрезвычайным губернатором Петербурга. Все равно больше некого. И те назначения, что я проведу, — тоже. Мне будет
