можно смело приравнять к работе Гольдштейна, без него бы Соломон Аронович вряд ли справился так быстро.
— Только поэтому?
— Признаюсь, есть у меня на него свои планы. Абсолютно не связанные с государственной безопасностью и не могущие ей никак повредить.
— Может, все же примешь предложение его величества и пойдешь главой императорской охраны? Я бы с тобой сработался, хоть и нагл ты непомерно.
— Я уже отказался. А насчет «почти»… я передам вам все материалы по процессу восстановления источника.
— И тем самым отведешь от себя все вопросы, когда восстановишь опять свой! Браво! — изобразил он беззвучно аплодисменты. — Но я не стану отказываться, мне много раз хотелось вытрясти из тебя эти сведения, хоть я и знал, что рано или поздно ты сам с ними придешь.
— Так между нами мир? — протянул я руку Тихону Сергеевичу.
— Мир! — подтвердил он, пожимая ладонь. — Чем теперь займешься?
— А то вы не знаете, что на меня опекунство и регентство над Потемкиными навесили!
— Знаю, но это же всего на четыре года?
— Полтора, если удастся пропихнуть изменения в их уставе и протолкнуть Ангелину в наследницы. Потемкиным вообще-то повезло, что их штаб- квартира не в столице была, — эпидемия их управленцев почти не тронула, всего две-три фигуры первого звена пострадали. Поеду на Урал знакомиться с хозяйством. Так и буду, видимо, в обозримом будущем курсировать по кругу: Питер — Москва — Екатеринбург.
— А Москва почему? А! Сообразил! Ну что ж, удачи!
— Спасибо, удача мне будет нелишней.
Говорят: не было счастья, да несчастье помогло. Будучи одаренным, я не осознавал, как сильно влияет симбионт на психику. Действительно верно отметила мать: одаренный, если чего себе надумает, его бульдозером не свернешь! Это не значило, что я собирался отказаться от своего дара, но, освободившись на время от давления, я переосмыслил целый пласт жизни.
Ведь, погнавшись за чужой мечтой, я чуть было не потерял собственную. Мне не нужна была власть сама по себе — я и с той, что имел, не знал, что делать. Мне не нужны были громадные деньги — с ними тоже надо еще уметь управляться. То, чего я хотел, лежало за границами этих понятий.
Небо.
И оно стоило того.
Три года запомнились урывками.
Я еще мог бы, сцепив зубы, разрезать на себе мышцы, но обратно срастить их без одаренного целителя пока был не способен. Мама своим остро отточенным скальпелем резала меня, заживляла, а потом плакала ночами. Ефим, быстро увязав мои приезды и перепады настроения у жены, менялся в лице, открывая мне дверь. И все же молчал, принимая неизбежность, за что ему отдельное спасибо. Уже на пороге выздоровления мы с ним конкретно напились, простив друг другу прежние обиды. И бедной маме опять же пришлось растаскивать нас по кроватям.
Михаил Потемкин, удивляя недетской взвешенностью решений, всецело поддержал смену устава. Наследницей клана стала Ангелина. Резко повзрослевшей сестре пришлось бросить студенческую вольницу и перейти на заочное, отдавая все свое время вниканию в тонкости управления клановыми предприятиями. Хотя неожиданно она получила мощную поддержку в лице жениха — Бориса Черного.
Да, вот так случилось. Приняв цену императора за свое назначение, я, понятное дело, прежде всего припряг к делу гасителя с его талантом делать деньги. Тоже перейдя на заочное, Борис почти полностью переселился в Екатеринбург, встречи его с Ларисой стали эпизодическими, а вскоре и сама Морозова познакомилась наконец воочию с назначенным женихом. И выбор родни не вызвал у нее протеста. Так что парочка после трех лет встреч вполне мирно рассталась, сохранив друг о друге только приятные воспоминания.
Узнав о разрыве, я, чувствуя вину, хотел уже просить прощения у Бориса, но он сам заявился ко мне официальным донельзя:
— Егор Николаевич! — Уже само обращение поставило меня в тупик. — Я имею честь просить у вас разрешения ухаживать за вашей сестрой, Ангелиной Павловной! С самыми серьезными намерениями!
— Э-э-э… — Я потерялся.
— Ты безнадежен! — перешел Борис на нормальный слог. — Такой момент испортил! Скажи уже «да»!
— Ты прям как у алтаря ответа ждешь! А что Лина?
— Она не против, но требует твоего согласия. Давай, скажи «да», и я пошел, у нас еще годовой бюджет не сверстан!
— Ну…
— Без-на-де-жен!
— Боря, мы о моей сестре говорим! Черт с тобой, я не против!
