Город умер. Дух смерти чувствовался повсюду, словно из Альто-Фуэго выкачали всё живое, что в нем было.
Вдруг послышался хрип и кашель.
Мышкин поднялся, отряхнул джинсы.
– Кто здесь? – спросил он, прислушиваясь.
Хрип послышался снова, откуда-то слева. Страшный, предсмертный.
Леша заморгал и, стараясь хоть что-то рассмотреть в темноте, двинулся вперед.
Наткнувшись на что-то мягкое, Леша вскрикнул. Он опустился на колени, пошарил руками. На земле лежал человек.
– Как… больно, – прохрипел он. – Как больно.
Леша узнал голос команданте.
– Команданте? Команданте Рохо? – Мышкин опустился рядом и стряхнул с лица команданте золу. – Что с вами?
Глаза команданте были закрыты, волосы перепачкались в грязи.
– Я занят, – сипнул он. – Я умираю.
– Что мне делать? – крикнул Леша. – Что мне делать?
Но Лестер не ответил. Он хрипнул еще раз.
Вдруг неожиданно стало тихо. И там, где лежал команданте, Лешины руки нащупали пустоту.
Вспыхнуло желтое пятно света. Мышкин увидел, как над ним кружат обугленные кусочки бумаги, и падают, падают, падают на запорошенную черной золой площадь.
– Лестер! – заорал Леша. – Лестер!!!!
Никто не ответил. Испугавшись, Леша стал метаться по площади. Хрипы, хрипы отовсюду. То там, то здесь вспыхивал свет, и маленькие кусочки бумаги начинали свой печальный танец.
– Джон! – крикнул Мышкин, пытаясь хоть что-то увидеть в полутьме. – Джон Гуттенберг!
– Хочешь найти своего эскрита? – послышался рядом издевательский голос Люка Ратона. – Как это мило. Не ищи. Он всё равно умрет. Это Черная Вдова. Она никого не щадит.
– Но ты же здесь! Ты же вернулся!
– Слишком поздно, – протянул Люк Ратон.
Он стоял рядом, осматриваясь. От Леши не ускользнуло, как испуганно Ратон косится на башню, ту самую, с которой Алтасар сбежал с Еленой.
– Кто такая Елена? – ответил Леша вопросом на вопрос. – Почему она ушла с Алтасаром, а не с тобой?
– Тебе нужно освободить папашу, – гаркнул Люк, – или ты будешь задавать вопросы?
Леша заткнулся. Он смотрел на силуэт башни, на сиреневое небо – такое, будто банку чернил разбавили водой. Что делать дальше? Ощущение тревоги висело в воздухе, тяжелое и гнетущее.
– И что? – спросил Леша. – Что будет?
– Смотри, – оскалился Ратон. – Просто стой и смотри.
Леша повиновался. Сощурившись, он вгляделся во тьму, туда, где еще недавно помаргивали уютными огоньками дома. Сначала тьма обволакивала и напирала, но потом внезапно перестала пугать. Леша различал незнакомые силуэты пустых домов и чувствовал странную связь с этим мертвым городом, будто он и вправду его часть.
И когда тьма окутала всё целиком, поглотив площадь, палаццо, одинокую башню и их с Люком Ратоном, послышались тихие шаги.
Они становились всё четче и четче. В какой-то момент Леше даже показалось, что по брусчатке шаркают старые армейские ботинки отца.
Взгляд Люка метался по площади, словно эскрит искал способ спастись. Но шаги были всё ближе, и наконец Леша смог разглядеть в темноте силуэт.
Человек был невысок. Серебристые волосы рассыпались по плечам. Глаза под кустами бровей смотрели напряженно и осуждающе.
Леша вскрикнул. Тот, кто вышел из тьмы, был так похож на отца. Но всё-таки это был не он. Чужак, незнакомец, завладевший отцовским телом.
– Здравствуй, Люк, – сказал незнакомец глухо, обращаясь к Ратону – Вот неожиданность.
– Алтасар, – прошипел Ратон. – Что ты сделал с Еленой?
– Лучше тебе не знать, охотник.
Эта фраза привела Ратона в бешенство. Он сжал кулаки, и Леше показалось, он слышит, как на зубах эскрита хрустит черная зола.
Алтасар ударил первым. Он дал Люку пощечину, словно зарвавшемуся мальчишке.
– Ты нарушил договор, охотник! Ты нарушил наш договор!
– Нет! – выкрикнул Люк, растирая больную щеку. – Мы договорились, что я не подойду к твоему сыну! Но о том, что он сам подойдет ко мне, договора не было!
