бесполезно.
– Хех, – Леша осторожно потрогал ранку под носом. – Это я уже понял. Смотрите, звезда падает!
Толстый, как по команде, запрокинул голову, и Леша припустил во весь дух по площади. Никуда он с ними не пойдет! И так уже отделали хуже, чем ребята из гаражной мастерской три года назад.
Но силы Леша не рассчитал, и двое помощников толстого в два счета догнали его и повалили на землю.
– Хотите меня без зубов оставить, – прохрипел Леша, ударившись подбородком.
– Извините, сеньор акабадор, – сказал один, с носом-крючком и острыми маленькими глазками, – у нас тут армия, а не курорт.
Леше завязали руки за спиной и повели, подталкивая в спину. Сделав десяток шагов, похитители завернули на маленькую кривую улочку и зашли в дом-палаццо с бокового входа.
Внутри Леша смог разглядеть лишь неясные очертания. То здесь, то там мелькали огни факелов. Они шли то по коридорам, то по скользким лестницам.
– Смотрите под ноги, смотрите под ноги, сеньор акабадор, – повторял толстый, толкая Лешу, и тот старался не упасть.
– Я не сеньор помидор, – сплюнул Леша.
Под ногами был ковер – красный, кажется, насколько позволяла разглядеть полутьма, и длинный. Они всё шли и шли, петляли по пустым коридорам, пока не остановились перед закрытой комнатой. Толстый вцепился Леше в плечо, два помощника открыли тяжелые деревянные двери и втолкнули пленника внутрь, в темноту.
– Сеньор Лестер… команданте, – голос толстого дрогнул. – У нас молодой акабадор. Затянуло в портал. Сопротивляется. Пытался бежать. Наглый.
– Ты идиот, Эстебан, – послышалось из дальнего угла. – Вы все идиоты – и ты, Хайме, и ты, Фелипе. Я просил – не надо никого бить, не надо никого тащить силой. Мы не враги ни акабадорам, ни инсептерам.
– Так ведь иначе он не хочет идти! – произнес толстый уже чуть менее уверенно.
– Оставьте нас наедине.
– Но, команданте, он может быть опасен!
– Наедине, я сказал!
Толстый выдохнул, но всё же повернулся на каблуках, приложил руку к треуголке и вышел. За ним выскочили Хайме и Фелипе. Дверь скрипнула, закрываясь.
– Мои глаза болят, – сказал всё тот же голос, вкрадчивый и сухой, – поэтому тут темно. Не переживай, сейчас мы это исправим.
Леше в глаза ударил яркий свет, и он с непривычки зажмурился. Над головой вспыхнула многоярусная свечная люстра.
Еще одна такая же висела над овальным столом с пятью стульями по периметру. Стены были каменными, стрельчатые окна украшали цветные витражи. В углу, опираясь на трость, стоял человек в треуголке и задумчиво смотрел на улицу.
– Где я? – спросил Леша.
– В Зале Гиацинтов, – ответил человек, не отводя взгляда от окна. – В резиденции командира и единоличного правителя Альто-Фуэго.
– Кого?
– Меня.
Человек наконец обернулся, и Леша увидел его лицо – квадратное, будто вырезанное из бруска дерева, с тонкой, обгоревшей кожей и короткой рыжей бородой. И это лицо показалось Леше знакомым, словно они с команданте уже встречались.
– Кто вы такой? – прошептал Леша, разглядывая человека в треуголке. – И где я, черт возьми?
Команданте подошел ближе, и Леша почувствовал, как веревка, накрепко держащая руки, ослабла.
– Пройдемся, – он по-дружески потрепал Лешу по плечу. – Думаю, у тебя множество вопросов.
Они вышли из Зала Гиацинтов и вернулись в полутемный коридор. Команданте шел чуть впереди, Леша семенил следом. Они спустились по винтовой лестнице и вышли через маленькую овальную дверь, снова оказавшись на площади.
– Мы в центре Альто-Фуэго, города, где у людей сердца горячи, как огонь, – произнес команданте. – Меня зовут Лестер Рохо, и благодаря мне мы смогли выжить после переворота.
Они свернули на кривую улочку и шли мимо двухэтажных домиков с покатыми крышами. «Европа, точно Европа, – думал Леша, осматриваясь. – Испания. Названия какие-то испанские. Или Италия. Почему тогда все на русском шпарят, как на родном?»
К тому же… Альто-Фуэго – так назывался город в книге, которую он недавно читал. Папиной книге. Но не могло же его затащить в книгу? Или могло?.. Леша решил не задавать вопросов, а послушать, что скажет команданте. Тот молчал. Они еще раз повернули и теперь шли вдоль глухой кладбищенской стены.
– Как вы знаете, – команданте нарушил тишину, – эскритов, чья история не дописана, ждет переворот или восстание. Далеко не у всех получается сохранить власть над придуманным миром после его забвения. Эскриты нынче не те. Мне – удалось. Моя история была дописана, я свободен от инсептеров.
