– Ты тут? – постучал он в одну из кабинок. – На вот, чай тебе принес.
Он сунул кружку в щель, и с той стороны раздалось благодарное хлюпанье.
– Лучше, – из кабинки высунулся Анохин, взмокший и бледнее обычного, с синими кругами под глазами. Настоящий вампир.
– Ну вот, будешь знать теперь, – хмыкнул Леша. – Пошли, всю ночь из-за тебя не сплю.
Вдруг завибрировал телефон. Леша и Никита переглянулись: «у тебя или у меня?» Оказалось, у обоих.
– «СРОЧНО. Быть сейчас же в Аудитории № 2, Главное здание МГУ. Н. Витсель», – прочитал Никита. – Только не это!
– Пошли через душевые, – только вздохнул Леша. – Там сейчас никого, это точно.
Предчувствие у него было нехорошее.
Первое, что они увидели, когда миновали портал и прошли уже знакомыми подземными коридорами в Главное здание университета, – люди. Словно на часах было не пять утра, а все девять, и МГУ наполнился студентами, спешащими на пары, и преподавателями.
– Акабадоры Мышкин и Анохин, вторая когорта, – отрапортовал Никита, и хмурый незнакомец с затянутыми в хвост светлыми волосами жестом пригласил их в аудиторию.
Миновав галдящих подростков, Леша и Никита устроились на последнем ряду.
Наконец все расселись. Казалось, немаленькая аудитория треснет по швам. Люди были везде. Люди забрались на подоконники, теснились в проходе, сидели на длинных деревянных партах.
– Тихо! Я прошу тишины! – раздался голос с кафедры, и Леша узнал Октябрину Кирову. На этот раз глава московских акабадоров выглядела уставшей и злой: седые волосы в хвосте, бабушкина вязаная жилетка без рукавов, пачка сигарет в нагрудном кармашке. «Еще бы, вытащили с утра пораньше на работу, – подумал Леша. – Любой бы бесился».
Постепенно гвалт затих.
– У меня срочное сообщение от Рената Вага-зова, нашего друга, коллеги и соратника, – сказала Кирова.
– А это еще кто? – прошептал Леша.
– Глава акабадоров Питера, – пояснил Анохин.
– Этой ночью произошло ужасное событие, – продолжила Кирова. – В Петербурге пропал инсептер. Прошу тишины, коллеги, прошу тишины!
Леша фыркнул: вон, его отец тоже инсептер и тоже пропал, и никто панику не наводит.
– Его имя – Иван Сидоренко. Дело в том, что Иван давно не вызывал эскритов из своего города, Нуэва-Барселоны… Питерские акабадоры подозревают, что может быть замешан кто-то из наших.
Лешино сердце забилось часто-часто. Человек, знающий где Люк Ратон, нашелся! И тут же пропал!
Кирова едва не уронила седую голову на кафедру. Леша сидел, боясь пошевелиться.
– Сейчас попрошу каждого из вас спуститься в подземелья и ответить на несколько вопросов Рената Вагазова. У меня всё, – отрывисто бросила Кирова напоследок.
Леше даже жалко ее стало: наверняка снимут с должности, если кто-то из московских акабадоров будет виновен. Мышкин шел в подземный зал на ватных ногах. Нитка, связывающая их с Люком Ратоном, порвалась.
«Связано ли исчезновение Ивана Сидоренко с исчезновением отца?» – в сотый раз спрашивал себя Леша, ожидая своей очереди в душном, узком коридоре среди других акабадоров. Как он ни старался гнать эти мысли прочь, интуиция упрямо шептала: да, связано. А значит, кто-то идет за ними по пятам и делает всё, чтобы Люк Ратон не был найден. «Алтасар, – шептал Леша. – Алтасар, укравший тело отца, знает о наших планах. И делает всё, чтобы мы не нашли Люка! Только с чьей помощью?»
Наконец подошла его очередь, и Леша открыл полукруглую деревянную дверь. За письменным столом сидел всё тот же мужчина с длинными волосами, которого Леша и Никита встретили при входе в аудиторию, – Ренат Вагазов. Свет в комнатушке обеспечивала настольная лампа, желтая, слишком яркая, отбрасывающая налицо незнакомца резкие серые тени.
– Садитесь, – Вагазов кивнул на пыльное кресло.
Леша сел, чувствуя себя ужасно неуютно. Будто он – преступник, а напротив – хитрый полицейский. Во всяком случае, в любимых Лешиных детективных сериалах показывали именно так.
– Алексей Мышкин, вторая когорта, – представился он.
– Знаю, – ответил «полицейский», но в ответ назвать свое имя не захотел. – Итак, Алексей Мышкин, что скажете?
«Не хочет представляться, не надо, – подумал Леша. – И так помню. Ренат Вагазов».
– В смысле?
– В прямом, – Вагазов накрутил стянутые в хвост волосы на палец.
Какой-то не мужской жест, подумал Леша. Хвостатый ему не нравился: ни воспаленные белки его глаз, ни тонкий, чересчур правильный нос, ни этот хвост, напоминающий то ли о викингах, то ли о металлистах.
