Конечно, признательная мать поспешно выползла за дверь, а эльфийка тихо обратилась к племяннице дядюшки Нифса:
– Кифса, скажи, пожалуйста, зачем ты отослала стрелолист в посольство?
– Он такой… – Юная нагиня вспыхнула разом вся от корней темных волос до низа шеи. – Он светлый, чистый, изящный, в темно-зеленом, как стрелолист. Они много всего заказали, а про этот цветок, наверное, забыли. Я за него сама дядюшке в кассу монеты внесла. Всю ночь потом не спала. Представляла, как он войдет, искать будет ту, которая цветок прислала, а когда задумалась на работе, то ваза случайно… и я вот уродина со шрамами, а зачем ему уродина… А теперь я не уродина и он ищет? Он вас послал? – на парочку гостей обрушился истинный водопад беспорядочных вопросов.
Миграв сел прямо на пол, закрыл лицо руками и тихо заскулил, сотрясаясь от беззвучного смеха, через несколько секунд стало возможным расслышать одну фразу:
– Ой ду-ра-а-а!
Глуховатому голосу Миграва вторил слышный лишь Тиэль и твердящий то же самое голос графа.
Юная глупышка, погнавшаяся за призраком красоты и не имеющая ни малейшего понятия об обычаях расы избранника, обиженно захлопала глазками. Она сообразила, что страж смеется над ней, но причины его веселья определить не могла, а потому собиралась расстроиться и обидеться разом на все.
– Кифса, ты надеялась зажечь в сердце незнакомца любовь своим подарком? – тихо уточнила Тиэль.
В отличие от мужчин, она даже не думала смеяться, смотрела на пострадавшую за любовь нагиню с сочувствием или даже с жалостью. Зла и грязи в девушке не было. Она пахла первыми ростками крылатки – маленьких бледно-розовых цветочков, чьи листья напоминают крылышки птиц. Но не обладала крепостью духа. Кифса была податливой глиной, из которой вполне может получиться красивая чашка или, попадись она косорукому мастеру, грубая кринка.
– Да. Глупо? – На глазки продавщицы навернулись слезы. – Да? Кто я? Лавочница, а кто он? Высокородный лейдас, посол Дивнолесья? Да?
– Значение имеет другое, – качнула головой Тиэль, аккуратно опустившись на кровать рядом с девушкой, чей кончик хвоста, выдавая растрепанные чувства хозяйки, так и метался по ковру. – Ты не знаешь традиций эльфов. Посольство не случайно не заказывало стрелолист для оформления оранжереи. Ни в одном жилище Дивнолесья не растят этих цветов. Ими любуются лишь на полянах. Найти стрелолист в доме – к беде, прислать его кому-то – значит, угрожать смертью.
– Ой, я не знала! Он же красивый. Что же теперь будет? Дядя… он не виноват. Меня посадят в тюрьму? – зачастила перепуганная девушка, разом побелев так, что на висках проступил чешуйчатый узор, совершенно незаметный в обычном состоянии.
– За что? Подарок был сделан от чистого сердца. Правосудие у нас порой кривое, но не настолько же, чтобы карать влюбленных глупышек за подарок! – крякнул Миграв, одним текучим движением вскидываясь с ковра. – Ты ж даже не украла растение, честь по чести заплатила. Чем Фрикл не шутит, когда Инеаллу развлекает? Вдруг и впрямь этот раскрасавец длинноухий решит со своей «убийцей» познакомиться?
Последняя фраза, конечно, звучала как явная насмешка. Тиэль, чтобы не внушать нагине заведомо ложных надежд, продолжила просвещать девушку:
– Кифса, не стоит рассчитывать на любовь лейдаса. Дело не в твоем происхождении, вернее, как раз в нем. Эльфы почти никогда не женятся на девушках иных рас, потому что такие союзы бесплодны, а детей – продолжение себя в Мире Семи Богов – мы слишком ценим, чтобы отказаться от этого счастья.
– Эй, а как же полукровки? – недоверчиво встрял Миграв.
– Эльфийки могут в союзе с мужчиной почти любой расы родить здоровое потомство. Их суть подстраивается под суть избранника. Эльфам этого не дано, – спокойно объяснила вовсе не общераспространенный факт Тиэль.
А Кифса снова залилась слезами, оплакивая крушение всяких надежд. Утешать ее целительница не стала, оставляя эту заботу матери. Шихса, разумеется, подслушивавшая у дверей, провожала стража и эльфийку как спасителей. Миграв явно испытывал облегчение от успешного завершения почти безнадежного, как казалось изначально, дела. А вот Тиэль была задумчива, если не сказать мрачна.
Оборотень, провожающий Тиэль в особняк, снова удивил ее, тихо поинтересовавшись:
– Я упустил что-то важное или лейдин утомили хлопоты?
– Стрелолист, – промолвила девушка. – Пусть его прислали с иными мотивами, но…
– Но? Ты боишься, что суеверные эльфы не успокоятся, представят это недоразумение как величайшее оскорбление, нанесенное всему посольству разом и владыке Дивнолесья в их лице, потому будут добиваться наказания девушки?
– Эльфы не суеверны, не в том смысле, какой вкладывается в это слово в Примте, – качнула головой Тиэль. – Дело в стрелолисте. Это растение не игрушка, не забава, оно – олицетворение длани судьбы. Понимаешь, Миграв, не важно, как цветок появился в посольстве. Важно, что он там просто появился. И обычный убийца, приславший «визитку», вызвал бы куда меньше тревог, нежели это, как ты выражаешься, недоразумение.
– То есть эльфы перепугаются еще больше, когда узнают про влюбленную глупышку? – нахмурился стражник. – И будут ждать смерти?
– Именно, – согласилась собеседница, – и Илт мне свидетель, скорее всего, ожидание не будет длительным и тщетным.
