просьбу Вивьен было попыткой искупления для меня.
Я удивлена, что все еще думаю о нашем с Максом расставании. С тех пор как я уехала, прошло больше времени, чем мы провели вместе. Но все же… У времени есть ответы не на все вопросы. Проведенные с кем-то десять лет ничем не лучше десяти дней — просто ощущаются по-другому. Но я стараюсь держать себя в руках. Слишком рано. Джеймс причинил мне боль, и я до сих пор не исцелилась. Макс тут не поможет.
«Кроме того, — думаю я, блуждая по аэропорту и рассматривая без внимания журналы и сувениры, в том числе открытки с видом Фьезоле и Барбароссой на склоне холма, — мы принадлежим разным мирам». Даже я отдалилась от своей жизни в Лондоне, а ему уехать было бы намного сложнее. Нет, Макс должен остаться здесь, в Италии, в моем приключении в Барбароссе. Он должен остаться в прошлом.
Мы приземляемся на пятнадцать минут раньше запланированного. От выпитого на борту в груди потеплело. Я жду, что после Италии серый пейзаж Англии покажется чужим и незнакомым, но он все тот же — единственный реальный пейзаж.
В последний раз страх и отчаяние искажали его в моих глазах. Сейчас я спокойна. Или это из-за вина?
Никто не оборачивается на меня, заголовки газет не пестрят моим именем, они посвящены более насущным проблемам. Мир не сошелся на мне клином. И так не было никогда. Да, я почувствовала ненависть, да, люди были не против на какое-то время отвлечься от своих проблем, копаясь в моем грязном белье. Но боже, как же много историй, занимающих их сильнее, чем моя!
Да и я сама изменилась. Мои волосы стали короче, от волнения я похудела и стала стройнее, чем когда-либо. Кожа потемнела от загара. Изменился мой гардероб.
Я выхожу в зал прибытия. Занятая мыслями о том, что мне предстоит сделать, скольких людей поблагодарить и у скольких попросить прощения, я не сразу слышу свое имя, но меня окликают снова:
— Люси?
Я поворачиваю голову. Это Билл. У нее в руках букет слегка поблекших гвоздик.
— Твой папа сказал, когда прибывает твой рейс, — говорит она.
Я так давно ее не видела. И не говорила с ней несколько месяцев: в последний раз — когда мы поссорились. Я бросаю сумку и обнимаю ее. Цветам не повезло, они смяты этими крепкими объятиями.
— Прости меня, — говорю я.
— И ты, — отвечает она, и мы просто стоим вот так, обнявшись.
В доме отца в Котсуолде[32] недели тянутся медленно. Но это приятная неспешность, она помогает мне вернуться к прошлой жизни. Дни я провожу, гуляя с собакой, устроившись где-нибудь с книгой и окуная диетическое печенье в правильно заваренный чай. Пока что я прячусь от мира, признаю, но рано или поздно мне придется сделать шаг ему навстречу, а пока я просто хочу восстановить силы, как змея, сбросить старую кожу, переродиться. С каждым часом Италия отступает в моей памяти, воспоминания стираются, цвета меркнут. Иногда я просыпаюсь по ночам в то самое время, после трех, и спрашиваю себя: неужели все это действительно произошло? Барбаросса был будто на другой планете, слишком далеко. Но я все еще не могу поверить, что его больше нет. В моих воспоминаниях он навсегда останется прежним: с прекрасным садом, сиреневой комнатой, портретами, чердаком, фонтаном…
Папа уговаривает рассказать ему все о Вивьен и поместье. Я не собиралась этого делать, это казалось слишком сложным, но, посмотрев отцу в глаза, понимаю, что больше никогда не смогу соврать ему. Он всегда казался мне ранимым пожилым человеком, о котором нужно заботиться, а оказался сильным и отважным, выстоявшим вопреки ожиданиям. Он открывается мне с совсем другой стороны.
Он внимательно слушает мой рассказ, заканчивающийся раскрытым обманом Вивьен и моим обещанием найти Джио Моретти. Я признаюсь, что, пока искала этого человека, смогла найти себя. Свое будущее. Свое истинное «я», которое считала утраченным.
— А тот твой мужчина, — мягко спрашивает он, — Макс. Почему бы тебе не дать ему шанс?
— Этому не бывать, пап. — Я отрицательно качаю головой. — Давай не будем возвращаться к этой теме.
Сестры говорят мне то же самое, и мне странно слышать от них советы, ведь раньше все было наоборот. Но я знаю, что делаю. Признаю, каждая из моих сестер проделала путь, которому я в какой-то мере завидовала — завидовала тому, что они смогли выбраться из нашей деревни и найти собственный путь, их миры кажутся мне сверкающими по сравнению с моим — бесцветным и скучным, но Италия — это мое место, им никогда не узнать ее так, как знаю я. Им никогда не увидеть Барбароссу, не вдохнуть его запах — смесь старой кожи и камня, не прикоснуться к голубятне в Овальном саду, не выйти сквозь лимонную рощу в ночной город. Это останется моим. Ни помолвка с богачом Хелен, ни гламурные фотосессии Софи, ни побег с парнем- серфером не кажутся мне ни увлекательными, ни значимыми по сравнению с тем, что произошло со мной. Мне есть что рассказать, теперь я не просто замена их матери. У меня есть история, которую никто из них никогда не узнает. Мой секрет. В их глазах я вижу: они понимают, что их сестра отделилась от них, обрела независимость. Более того, они замечают, как папа смотрит на меня, и понимают, что между нами есть связь, которую они упустили. А я замечаю, что они пытаются наверстать упущенное, предлагая ему помощь и заботу: «Я сделаю кофе, пап», «Давай я сама», «Нет, пап, не вставай», — а
