Бить шурф помогали даже оленеводы, по-своему соображавшие, что надо сделать, чтобы яма не обвалилась и не засыпало людей землёй. На глубине около двух метров наконец пошли коренные породы. По внешнему виду это были те же самые, ржаво-бурые образования, только монолитные.
– Вот это настоящее месторождение! – восторгался Афанасий. – Его видно сразу, не то что там, на перевале. Это месторождение находится под горой, значит, оно Подгорное, – хитро подмигнул он Фёдору.
На заседании комиссии по приёмке полевых материалов не осталось свободных мест. Первый раз за много лет кабинет Федотова не вместил всех желающих, многие стояли даже под дверью. Заседание технического совета открыл главный геолог. Как всегда, он с невозмутимым видом назвал отряд и тему, по которой проводились полевые работы, и предоставил слово Закатову. Фёдор рассказал предысторию этой работы, остановился на применённых методах поисков и только в конце сообщил о полученных результатах. Все слушали молча, а потом посыпались вопросы.
– А почему вы считаете «Подгорное» месторождением? – со скептической улыбкой спросил Бородин. – Ведь у вас ещё нет анализов. Значит, рановато вы, Фёдор Степанович, заговорили о месторождении. Это надо ещё доказать.
Фёдор повторил, что при опробовании получены промышленные содержания золота, добавив о значительной площади, занимаемой этими породами. Выдержав шквал вопросов, он сказал:
– Это практически готовый к отработке объект. В него не нужно вкладывать значительных средств. Надо только разработать технологию обогащения руды.
У Бородина вопросов больше не было.
– Я хочу отметить, что Фёдор Степанович успешно справился со своей задачей, – подводя итоги, улыбаясь, начал Федотов. – А задача у него была сверхсложной и тяжёлой, а именно: требовалось доказать, что в наших зеленокаменных поясах тоже есть золото. И не просто золото, а месторождения, которые можно разрабатывать, – добавил он как само собой разумеющееся. – Правда, до разработки дело пока не дошло, но будем надеяться – доживём и до этого. Что касается моих сомнений и сомнений выступавших специалистов, прозвучавших на этом заседании, то они бывают всегда. Скажу честно, что некоторые из них навеяны давлением начальства или незнанием предмета исследований. – Федотов на мгновение замолчал, но развивать свою мысль не стал. – А вот с проходкой горной выработки, Фёдор Степанович, вы поступили неправильно. У вас была радиостанция, поэтому следовало запросить разрешение на проведение горных работ. Правила для всех одни и те же, вы их нарушили. А вдруг бы вас завалило, или случилось какое-либо другое чэпэ, что тогда? – сказал он строго. – Поэтому мы поставим вопрос об объявлении вам выговора.
По кабинету прошла волна недовольства.
– Товарищи, прошу вас, тише. Кто не согласен с моим предложением, может написать свои возражения. В рабочем порядке мы их рассмотрим. – Он окинул всех пристальным взглядом и продолжил: – Подводя итоги, я скажу следующее: нашей экспедиции есть что сказать о прошедшем полевом сезоне: мы будем отчитываться «Подгорным» и «Верхним перевалом». Я не сомневаюсь, что результаты, полученные Закатовым, дадут толчок к проведению поисковых работ во всём некогда незолотоносном районе и в аналогичных структурах нашей страны.
Глава 34. Перестройка
После того как стало известно, что найден оптимальный метод определения тонкого золота, которое не улавливалось другими анализами, и получены хорошие результаты, на Закатова накатили местные аналитики, обвинившие его даже не в том, что он анализирует свои пробы на стороне, отбирая их законный кусок хлеба, а в их умышленном заражении. Делал он это якобы для того, чтобы заявить об открытии нового месторождения золота, не существующего в природе.
Фёдору вспомнился нездоровый блеск, сверкнувший в глазах Бородина, болезненно относившегося к его результатам, и он понял от кого это идёт. Однажды тот как-то обмолвился, что получил благодарность за открытие рудопроявления, которого не находил, – в его пробах было искусственно завышено содержание металла. Пришлось заново анализировать оставшиеся дубликаты и доказывать, что пробы не заражены. В конце концов, он отделался лёгким испугом, а пострадал Фишкин. С ним как с начальником партии, допустившим заведомый подлог, беседовали руководители экспедиции и даже вызывали на коллегию геологического управления. После этого случая Фишкин отказался от своей должности и с головой ушёл в работу. А вместо него нежданно- негаданно поставили Бородина, к тому времени защитившего диссертацию. В кресло начальника экспедиции сел Мамедов, сменив ушедшего в министерство Иванова.
– Теперь нам придётся несладко, – опечалился Афанасий. – Женя работать не даст. Он, видите ли, захотел заниматься зеленокаменными поясами. Говорит, у него столько нереализованных задумок, что нам даже не снилось.
Душу Фёдора наполнила серая тоска.
«Неужели придётся сдаться на милость победителя? Уйти, оставив всё, что сделано? Нет, без боя я уходить не привык».
Как потом оказалось, Берестов боялся зря – Бородин его не тронул, а над Закатовым нависли грозные тучи: его тему решили закрыть и избавиться от самого исполнителя. Фёдора ждало новое испытание – аттестация и очередная реорганизация экспедиции.
А между тем в стране начиналась очередная кампания под названием «перестройка». Лавиной покатилась она по стране. На смену плановой социалистической экономике шла другая – более понятная и доступная. Социалистическая система с красивыми лозунгами
