Женщина не слышала этого разговора. Она курила в дальнем углу помещения.
— Есть ли у вас какие-нибудь пожелания? — наклонился над ней Вася Фомин.
— Да. Мне вернули кулон. Передайте его моей матери. Сейчас в Москве голодно, а я буду учительствовать в Орловской губернии — прокормлюсь… Вот, адрес, — протянула он Васе записку.
— Идемте! — отпер дверь в расстрельное помещение Жихарев.
— Бывала здесь и при царизме, и при Временном правительстве, но пересылка в подвале — это ново!
Пропуская женщину вперед, Пашка прикоснулся к ней. Неудержимое горячее желание в миг овладело им. Увидев трупы, женщина отпрянула назад. Смятение пробежало по ее лицу.
— Вот как? Да вы палачи — хуже царских! Те хоть не занимались столь гнусным обманом! Не стреляйте в спину! Я хочу умереть, глядя смерти в глаза! — с этими словами женщина направилась к трупам у стены.
— Стой! — начал ее валить на тела Пашка. — Тебе уже все равно! Давай! Напоследок удовольствие получишь!
— Свинья! — сильный удар ожог его щеку. — Жандармы не были такими скотами!
Поставив подножку, Пашка повалил женщину на трупы. Одним махом он разорвал батистовую блузку и сорочку, впился зубами в розовой сосок на маленькой груди. «Тварь! Ненавижу! Ненавижу!» — осыпала его ударами женщина. Жихарев ударил ее в висок. Эсерка потеряла сознание… Когда Жихарев встал, застегивая галифе, услышал голос: «Мы тоже хотим!» Следом лег на женщину Вася. Вдруг раздалось глухое рычание, затем васин вскрик: «Ах, сука! Кусаться надумала?!» Глухой удар — и женщина снова обмякла.
— Теперь, Тихон Гаврилович, твоя очередь! — пригласил Вася, вставая с женщины.
— Я уж, ребята, по-стариковски, — Тихон Гаврилович перевернул женщину на живот.
Кончив, Тихон Гаврилович закурил. Курили и Жихарев с Фоминым. В это время женщина очнулась. Со стоном она встала на четвереньки. Тихон Гаврилович ударил ее носком сапога в висок. Раздался хруст костей, а затем удар головы об пол. Женщина дернула ногой и затихла.
— Готова! — удовлетворенно сплюнул Тихон Гаврилович.
— Ловко! — удивились Жихарев с Васей. — Гаврилыч, научи!
— Смотри, куда бить, — указал Тихон Гаврилович носком сапога на кровавое пятно на виске у женщины. — Здесь даже силы не надо. Резко ударил — костка вывалилась и прямо в мозг вошла. Мы так в охранном еще при царизме делали, когда надо было тихо кого-то убрать. Сейчас еще раз покажу на этом лысом эсере.
— Понял? — спросил Тихон Гаврилович, нанеся удар в висок трупу лысого черноусого мужчины. — А теперь, вон дед-анархист лежит… Врежь ему по кумполу для практики!
— Молодец! Способный! — похвалил Тихон Гаврилович, осмотрев труп после пашкиного удара.
День спустя в этом же подвале расстреляли мать изнасилованной эсерки — хрупкую старушку. Перед расстрелом ей рассказали об участи дочери. После расстрела Тихон Гаврилович «по-стариковски» пристроился к убитой.
Глава 5
Наступила середина августа. К этому времени Жихарева приняли в большевистскую партию. Пашку вызвали в политотдел. Там он застал давнего знакомца — Климентия Ефремовича Ворошилова.
— Слежу, Паша, за твоими успехами. Молодец! Хороший из тебя кадр вырастет! — пожал он Жихареву руку. — Такие люди нам очень нужны в Царицыне. Там сейчас решается судьба республики. С руководством я договорился. Тебя отправят вместе со мной в командировку. Будешь охранять, а больше выполнять деликатные поручения одного члена ЦК. Не беспокойся — эти поручения тебе знакомы по твоей теперешней работе!
— Тебе сейчас лучше уехать из Москвы! — вступил в разговор начальник политотдела. — По нашим данным, за тобой начали охотиться классовые враги. Работы сейчас немного. Передашь дела Тихону Гавриловичу и Васе Фомину.
— Справлюсь ли, Климентий Ефремович? Я шашкой не владею, да и на дальнее расстояние стрелять не обучен.
— Зови меня просто — товарищ Клим! А что военному делу не обучен — не беспокойся! Бывать на передовой тебе не придется. Если захочешь чему- то научиться — есть у меня один бывший лейб-гусар, чемпион по фехтованию. Он за десять дней из тебя лихого рубаку сделает, — успокоил Пашку Ворошилов.
Недолго собирался Жихарев. Маузер — в вещевой мешок, наган — на пояс, браунинг — в карман галифе.
Короткой была отвальная с Васей Фоминым, Тихоном Гавриловичем и Танькой Воробьевой.
— Эх, Паша! — обнял Жихарева за плечи пьяненький Вася Фомин. — Был я стукачом, а стал палачом…
