Сумрачная тень пробежала по лицу епископа.
– Господин бургомистр, – с расстановкой начал он, – вам, человеку столь занятому, вероятно, не остается времени следить за достижениями науки, поэтому вам простительны подобные, простите за прямоту, достаточно опасные, ошибочные суждения и сравнения. Алхимические тинктуры и эликсиры – совсем иные субстанции, чья природа носит характер дарованного нам свыше, нежели бесовские ведьминские отвары и зелья. Алхимия призвана искупить природу. То, что природа не способна облагородить даже за долгое время, наше искусство позволяет нам сделать быстро. Мы даже получаем власть над временем! Наполнена алхимия и аллегоричностью, и тайным смыслом, имеющим прямое отношение к бессмертию и воскрешению из мертвых! – Страстный монолог епископ произносил, приподнявшись над столом и уперев взгляд прямо в глаза растерявшегося и так и застывшего с занесенной около рта ложкой с похлебкой бургомистра. – Вы ставите на одну доску философский камень, искусство трансмутации и бесовское наваждение! – Он погрозил длинным иссушенным пальцем прямо у носа бургомистра. – Берегитесь, господин Брант, такой образ мыслей не доведет вас до добра!
Бургомистр налился краской, отвел глаза, но все же осмелился возразить:
– Но бессмертие, а тем более некрома… – Тут он напоролся на бешеный взгляд епископа и быстро поправился: – Я хотел сказать, воскрешение из мертвых, разве это дозволяется Церковью?
Епископ Нидер в один момент, будто змея, меняющая кожу, сменил тон на милостивый, а выражение лица приняло лукавый, обольщающий оттенок.
– Ах, мой милый Мартин, я же могу вас так называть на правах друга, не так ли? Страх смерти – это для людей низшего звания. Когда они теряют этот страх, они выходят из повиновения, и тогда наступает хаос. Потому наш долг – постоянно напоминать им об адском пламени, что покарает их грешные души. Это нужно для сохранения равновесия в обществе. – При этом епископ взял кувшинчик с вином и, привстав, сам наполнил бокал бургомистра. – Нам же с вами, пастырям сего стада, – продолжил он, сделав широкий жест рукой, – не по чину испытывать подобные страхи, а потому естественно стараться воплотить стремление к вечности. – Епископ замолк и пристально взглянул на бургомистра, который почувствовал озноб от змеиного взгляда, проникающего под кожу. – И не надо путать это искусство с ведьмаческой некромантией, мой дорогой Мартин, это может быть очень опасно, – закончил он почти шепотом, все так же не сводя глаз со своего сотрапезника.
Бургомистр потер вновь занывшие колени – та мазь, что летом приносила служанка Фрида, закончилась аккурат три дня назад, а новой взять теперь было уж неоткуда, – еще раз попытавшись уместить в сознании разницу между запретным отваром и дозволенным эликсиром, а также бесовской некромантией и алхимическим воскрешением из мертвых.
– Ваше преосвященство, – после минутной тишины градоначальник наконец решился подступиться к главной теме, ради которой он и нанес этот визит, сетуя на себя за то, что столь неудачно начал разговор, – относительно этого суда… – Бургомистр Брант замялся и нервно сжал салфетку в толстых мясистых пальцах. – Может быть, мы ограничимся бессрочным заточением в монастырь?
В глазах епископа вспыхнул огонь. Он медленно поднял взгляд и с расстановкой произнес:
– Если бы я не знал вас, господин бургомистр, я бы мог подумать, что вы ходатайствуете за ведьму, а делать это, как известно, может лишь одержимый бесами либо их добровольный пособник… – Епископ Нидер выжидательно взглянул на собеседника.
Краска вновь прилила к лицу бургомистра, уши стали пунцовыми, он поперхнулся глотком вина и с грохотом поставил бокал на стол.
– Нет-нет, ваше преосвященство, – заторопился Брант, – я всего лишь подумал… – Казалось, он уменьшился в размерах, съежился.
– Ну вот и славно. Завтра, когда суд огласит справедливый приговор, ведьма будет сожжена, – с нажимом сказал епископ и после секундной паузы с жаром продолжил: – И не позволяйте себя обманывать, мой дорогой Мартин. Если кому-то казалось, что эта ведьма своими травами и кореньями хоть в чем-то может помочь, – он со значением взглянул на бургомистра, – то это не более чем бесовское наваждение и морок. Таких случаев сотни, можете мне поверить, я говорю это, опираясь на мой опыт и документы, а значит, факты. – Епископ поднял вверх указательный палец. – Ведьмы, как правило, медленно травят больных, отправляя потом их души прямиком в преисподнюю, а их помощники бесы лишь даруют бедным страждущим иллюзию временного облегчения, и это мнимое облегчение, что дают они тем, кто доверился им в припадке слепого безумия, лишь еще более доказывает их лживость и союз с врагом рода людского, а значит, отягчает их вину перед Церковью и инквизицией.
Епископ замолк и устремил взор куда-то вдаль, словно бы зрил сквозь стены. Только массивные часы в углу комнаты сухими щелчками своего механизма осмеливались нарушать повисшую свинцовую тишину. Залпом осушив фужер с водой, епископ Нидер перевел взгляд на скрючевшегося, опустившего глаза в тарелку в попытке стать незаметным бургомистра.
На миг жалкий вид городского головы растопил лед, уже давным-давно заковавший сердце епископа в суровый доспех, и он сменил тон обличающий на мягкое вразумление, в его голосе послышались даже нотки участия и сострадания. Впрочем, эти чувства всегда были недоступны Иоганну Нидеру, он умел их лишь имитировать.
– В природе нет абсолютного зла и добра, черного и белого. Есть множество оттенков. Но мы живем по закону, дарованному свыше, это и делает нас людьми, отличает от животных и возвышает над язычниками, живущими по законам звериным, иначе – по законам природы. Концепция добра, противостоящего злу, – вот что есть основа нашей цивилизации. Мы, Церковь, задаем народу эти ориентиры, определяем эти полярности. И нам нужны
