судопроизводство, лишенное всяких формальностей. А вот что говорит другой юрист, профессор в Инсбруке, Кристоф Фролих фон Фролихсбург. – Епископ снова зашуршал страницами и, найдя искомую, вновь принялся зачитывать: –
Собравшиеся в кабинете с иронией и издевкой поглядывали на заезжего адвоката. Нотариус что-то на ухо прошептал судебному приставу, и оба прыснули со смеху. Ульрих же с вызовом бросил Якобу Фидлеру:
– Выскочка!
Впрочем, адвокат сдержался и не унизился до перепалки со слугой, который по случаю судебного заседания вырядился в камзол, и ничего в его внешнем виде не выдавало его статуса, кроме манер и простецкого выговора.
– Раз вы отказываетесь назвать имена свидетелей… – адвокат выдержал эффектную паузу, – я выношу ходатайство о смертельной вражде.
По комнате пронесся шумный выдох и последовавший нарастающий гул голосов. Подобного коварства, казалось, не ожидали даже от очевидного богохульника и наглеца, осмелившегося выступить в качестве защитника ведьмы. Спокойствие сохранил лишь епископ Нидер, равнодушно ответивший:
– Хорошо, подайте список врагов ведьмы – на его составление я дам вам еще одно десятиминутное свидание с ней. Если в списке окажется кто-то из наших свидетелей, мы огласим его имя в зале суда и исключим его показания из списка доказательств, их и так достаточно. Но предупреждаю, адвокат, – епископ Нидер вперил в него указательный палец, – это последняя уступка, на которую я иду, вы и так уже оттянули начало суда, мы опаздываем на пятнадцать минут. Более я вам не позволю подобных фокусов. – Он взмахнул рукой, дав понять, что аудиенция окончена.
В зале суда стояло нервное оживление. Зал был переполнен, и капитану городской стражи, прибывшему специально из гарнизона Петроварадина, с трудом удавалось поддерживать какую-то видимость порядка с помощью пятерых солдат. В первых рядах чинно восседали отцы города, за ними почтенные обыватели с семьями, задние ряды занимала городская голытьба и крестьяне из окрестных сел, отдельную скамью заняли члены Комитета ведьм с постными лицами, одетые во все черное. Сбоку в специально принесенном кресле восседал молодой граф Андраши, инкогнито прибывший полюбопытствовать редким зрелищем из своего имения неподалеку, где он маялся от осенней скуки и бессмысленного однообразия дней. На коленке он примостил большой кожаный блокнот с карандашом, лежащим на раскрытой чистой странице, готовясь записывать обстоятельства первого процесса над ведьмой в этой местности.
Напротив публики в высоких деревянных креслах за длинным узким столом, заваленным бумагами, разместилась коллегия суда смешанного состава, состоящая из епископа Иоганна Нидера, совместившего роль председателя и обвинителя, по левую руку от него разместился нотариус, по правую – городской судья, который по многолетней привычке, едва заняв свое место, тут же принялся клевать носом. Кресло, предназначенное для бургомистра Бранта, также включенного в коллегию, вызывающе пустовало. За их спинами стоял судебный пристав, готовый выполнить любое распоряжение коллегии.
За отдельным столом боком к зрителям и судьям расположился секретарь суда, чьей обязанностью было вести протокол. Напротив него за невысоким бортиком стояла изможденная Ангелина Бранкович со скованными руками. Ее привели позже всех прямо из каземата и ввели в зал суда спиной вперед. «Так она не сможет навести порчу на судей», – объяснял Ульрих капитану городской стражи, инструктируя его об особенностях конвоирования ведьм. С одной стороны от нее вытянулся с пехотным палашом на изготовку рослый солдат из городской стражи, а с другой – переминаясь с ноги на ногу, топтался тюремный надзиратель с наголо обритой головой, в сером кафтане с небрежно заштопанными прорехами. Рядом с ними на колченогом табурете примостился адвокат Якоб Фидлер. Выражение его лица было бесстрастным, лишь глаза светились грустью – Ангелина заявила, что у нее нет врагов, и категорически отказалась называть кого бы то ни было. Сама она была спокойна, несмотря на страшную усталость и то, что она с трудом держалась на ногах. Адвокат успел ей шепнуть, что епископ намерен изловить и Сунчицу, в ответ Ангелина промолчала, лишь морщины у рта стали напряженные и жесткие. На ее лице жили лишь зрачки – они беспокойно перемещались по людям в зале, казалось, сам суд нимало ее не занимает, как ярмарочное кукольное представление, чей финал заранее предрешен, куда важнее ей было увидеть кого-то, кого она никак не могла найти…
Епископ Нидер взял в руку молоточек и трижды стукнул по столу, знаменуя начало заседания.
Стоящий за его спиной пристав зычным голосом возгласил:
– Тишина в зале!
Публика постепенно смолкла в предвкушении зрелища.
– Встать! – гаркнул пристав, и зрители нехотя, охая и ахая, поднялись.
Епископ Нидер прочел молитву на латыни и позволил всем сесть, сам же оставшись на ногах. Зачитав выдвинутые обвинения, он повернулся к Ангелине и подчеркнуто вежливо спросил:
