Мне в этом смысле твои индивидуальные черты безразличны. Мне лишь бы жить. Мне лишь бы хорошо и спокойно работать.
Мне не важно, умный ты или дурак. Если от твоего ума у тебя большие хлопоты, то будь лучше дураком, но спокойным. Мне не важно, добрый ты или злой, нежный или жестокий. Если ты добрый и чувствительный, а от этого беспокойный и волнующийся, то лучше будь чёрствым и бесчувственным, но спокойным, чтобы я лучше и дольше работало.
У нас с тобой разные интересы. У тебя интересы человеческие, а у меня практические. Но ты никак не можешь понять, что интересы-то у нас разные, а задача у нас одна – жить.
Ты просто не можешь понять, что жить – это и есть самая главная задача.
Ты сейчас скажешь, что так нельзя рассуждать, что нельзя жить любой ценой, что должны быть принципы и идеалы. Скажешь, что нельзя быть бесчувственным и жестоким, а спокойным дураком быть стыдно.
Но это ты так придумал. Это всё твои выдумки. Ты выдумал такие глупости, типа, холодное сердце, жестокосердный, каменное сердце. А я не могу быть ни жестоким, ни добрым. Я могу быть живым или не живым.
Это ты, человек, бываешь глупым, добрым, смелым, трусливым, холодным, равнодушным… Или вот ещё такая глупость… Надо же было такое выдумать: бессердечный человек.
Всё это придумываешь ты… Придумываешь правила, принципы, мораль. И сам же эти принципы, правила и мораль нарушаешь.
Ты говоришь, что так жить можно, а так жить нельзя. Ты с гордостью говоришь, что готов отдать жизнь за некую свободу, за Родину, за других людей. Отдать жизнь! То есть умереть… Отдать то, что тебе даже непонятно. И отдать то, что принадлежит не только тебе. Жизнь принадлежит и мне. А я за жизнь любой ценой.
Это ты гибнешь или готов погибнуть ради идеалов или ради наживы, в угоду своим страстям и амбициям или ради спасения совершенно незнакомого тебе человека.
Я с тобой в этом смысле никогда не соглашусь. Услышь меня! Я за жизнь любой ценой! Я сердце. Я почти и есть сама жизнь.
А ты вообще знаешь, что я было раньше тебя? Не знал?.. Конечно! Ты не знаток анатомии. А помнить ты этого не можешь. Потому что я уже было, а тебя ещё не было… Сейчас объясню… Это просто. Сердце формируется раньше, чем формируется всё остальное, в том числе и мозг… Так-то! Ты же привык считать, что твоё неповторимое сознание – это и есть ты.
А сознание находится в мозгу… Так ты привык думать. Ну так вот! Я уже пульсировало вовсю… Доктора меня могли слышать. А мозга твоего и в помине не было. Не было сознания. Не было того, кем ты себя ощущаешь. А я уже было. Я пульсировало… Ещё не было понятно, мальчик ты или девочка. А я уже работало. Я уже было твоим сердцем без тебя.
Или ты появился, когда я запульсировало?.. Это уже был ты? Я не знаю. Ты подумай об этом. Мозг же твой… Вот пусть и подумает.
А потом ты долго даже не знал, что я у тебя есть.
Н-е-е-т! Ты знал, что там, внутри, у тебя что-то стучит, и тебе сказали, что это сердце… Просто ты не знал, что я могу быть с тобой не согласно, могу как-то себя проявить без твоего ведома и воли… Ты вообще не думал обо мне. А мне с тобой было бесконечно интересно, увлекательно и хорошо.
Я могло выполнить всё, что тебе было угодно! Почему? А потому, что тебе было угодно только что-то весёлое, увлекательное и занятное… Ты хотел бегать, и я хотело, чтобы ты бегал быстрее всех. Я готово было биться быстрее всех сердец в мире. Ты плескался в воде, и тебя невозможно было вытащить из воды, и я было радо этому. Ты не мог сидеть на месте, и я рвалось и жаждало всего, чего угодно, только бы не сидеть на месте в неподвижности… Ты не хотел засыпать, когда укладывают, и я не хотело. Ты засыпал моментально и в любой позе, и я с тобой. Мне всё нравилось… Ты ждал радости и трепетал от ожидания, я трепетало вместе с тобой. Волновался, что радости не будет, и я волновалось…
Как же это отличается от твоей сегодняшней неуёмной жажды удовольствий. Ты если и хотел тогда денег, то это не было тем, что с тобой теперь. Ты если хотел денежку, то только чтобы иметь радость на эту денежку что-то купить. Купить что-то радостное. Ты не хотел денег как таковых. Тогда сама денежка не была тем самым, чем деньги стали для тебя сейчас. Мне нравилось радостное твоё и моё волнение, которое давала денежка, как возможность получить что-то приятное взамен. И как же мне тяжело и невыносимо твоё волнение из-за денег как таковых теперь. Мне тяжелы твои алчные желания.
А тогда у тебя были только сладкие желания.
Мне нравились даже твои страхи. Ты боялся оставаться один дома и фантазировал в темноте коридора, под кроватью и в туалете всё, что только мог нафантазировать страшного. Ты боялся шорохов и шелеста в пустом доме. Я замирало и старалось биться через раз. И билось мелко, мелко, чтобы не шуметь. Ты ходил один по дому на цыпочках, и я билось как бы на цыпочках.
Ты слушал страшные рассказы про вурдалаков, покойников и разную нечисть. Боялся. И я вместе с тобой. Ты боялся в кино, когда что-то откуда-то выскакивало, боялся инопланетян, которые забирают детей невесть куда… Я боялось вместе с тобой. Мне нравилось. Потому что тебе тоже нравилось бояться. Как же сладко ты умел бояться!
И как невыносимо для меня ты боишься теперь! Боишься чего-то потерять, боишься соврать и боишься быть разоблачённым. Боишься своих желаний и
