Магония

После падения с такой высоты от него практически ничего не останется. Люди, наверное, примут его за астероид или метеорит. Сколько же всего они не знают!

Меня немного шатает, колени дрожат. Я окидываю взглядом экипаж. Все – ростры, и магонцы, и Заль, и Дай, и Джик – вытаращили на меня глаза.

– Отведите Лей ко мне в каюту, – говорит Заль. Подхватив пиратку, двое ростр спускаются по трапу на главную палубу. Она не сопротивляется, а просто смотрит на меня, как и все присутствующие. Остальных пиратов сажают в карцер.

Вся палуба в крови, в корабле пробоины, в трюме пленники. Может быть, я совершила чудовищную ошибку, которую мне – и никому другому – уже никогда не исправить?

Внезапно до меня доносятся обрывки птичьей песни: долгие трели, перемежающиеся пронзительными криками.

Джик широко улыбается, Дай что-то радостно кричит, грот шумно расправляет крылья, и под пение шквальных китов, создающих для нас шторм, мы устремляемся вперед.

Громко торжествуя, команда принимается приводить корабль в порядок. А я вся так и свечусь от осознания того, что я сделала. Это было невероятно, сумбурно, как раз в духе Азы.

Голова идет кругом. Милект тоже никак не очухается.

Так вот из-за чего столько шума.

Так вот что все имели в виду, когда говорили, что я умею петь. Что во мне есть сила. Я запоздало замечаю, что Дай держит меня за руку, и по всему телу у меня пробегает дрожь. Заль берет мою свободную руку и вскидывает ее в победном жесте. Пока мы стоим в такой позе на палубе нашего корабля в окружении всего экипажа, ощущение потерянности, преследовавшее меня всю жизнь, наконец-то уходит. Дай смотрит мне в глаза.

– Вместе, Аза, – говорит он.

– Вместе, – говорит Заль.

– Вместе, – шепчу я. Никогда прежде я не испытывала ничего подобного. Сверху доносится хвалебная песнь грота, Милект весело щебечет у меня в груди, ростры не сводят с меня глаз, а магонцы одобрительно кивают.

Я вопросительно смотрю на Дая. Я не до конца понимаю, что я сделала и что все это значит.

– Ты всех спасла, – говорит он, как будто читая мои мысли, а потом расплывается в улыбке и сжимает мою руку.

Впервые в жизни у меня есть сила – и даже больше: я чувствую себя в своей тарелке. Это мой корабль.

Это моя страна.

Это моя судьба.

Я снова слышу крик призрачной птицы: мне кажется, что он прокатывается по всей палубе. Я бросаю взгляд на Заль, но она уже повернулась ко мне спиной и куда-то уходит. Корабль идет куда быстрее, чем раньше, и, задрав голову, я понимаю почему: к гроту присоединились ростры с канатами в когтях.

Мы летим.

Глава 17 {ДЖЕЙСОН}

После того, как я услышал голос Азы на похоронах и увидел падающий с неба предмет, я долго и муторно прочесывал окрестности, пока наконец не нашел его.

Сейчас он лежит прямо передо мной, под кипой бумаг. Как только мамы уедут, я достану его, чтобы изучить в миллионный раз.

Это подзорная труба.

Она старая – нет, старинная. На медном корпусе видны вмятины, а на деревянных вставках зазубрины. Смотреть в нее нельзя, потому что при ударе о землю деревянная крышка, надетая на объектив, сильно повредилась и теперь не снимается.

Поверхность подзорной трубы покрыта странными письменами на неизвестном мне языке. Я нигде не смог найти их перевод.

Да-да, вы не ослышались. Меня устроил бы даже корявый, неточный перевод, выполненный пользователем какого-нибудь забытого всеми форума, но у меня нет и его.

Это лишь одна из трудностей, с которыми я столкнулся.

Рассматривая средневековые рукописные книги с миниатюрами и орнаментами, выложенные на сайте библиотеки Гарвардского университета, я наткнулся на изображения людей с синей кожей и других странных существ. В темные века ангелов – особенно тех, которые отвечали за урожай и погоду, – часто изображали с оперением. А в некоторых книгах они просто… синие.

Конечно, это еще ничего не доказывает. Упоминаний о Магонии там нет.

Но мне удалось найти кое-какие зацепки.

История цивилизации – это бесконечные разговоры о погоде на почве страха перед неизвестным. Вот так же и с Магонией: Откуда взялось