– Мой отец купил китайскую ширму с изображением красного дракона.
Сколько-то времени ушло на перевод непонятного словосочетания «китайская ширма». Потом Мешкову пришлось объяснять, почему он полагал драконов выдумками.
Когда этот вопрос был решён, в беседу вступил Семаков с совершенно неожиданными словами:
– Таррот Гарринович, вы не будете против, если я побрызгаю на вас водой? – и с этими словами достал бутылочку тёмного стекла.
Люди иного мира остолбенели. Крылатый же проявил светскую учтивость:
– Драконы очень любят плавать, господа. Так что я совершенно не против воды. Но потом, сделайте милость, удовлетворите моё любопытство и объясните, зачем вам это понадобилось.
Мешков изобразил на лице чуть заметную мину скепсиса. Семаков сохранял полное бесстрастие, смахивая всем своим видом на учёного, проводящего сложный эксперимент. Видимо, он был не вполне осторожен, ибо брызги попали также на плащ Мариэлы. Что до казака, то он втайне рассчитывал на действие святой воды.
Судя по отсутствию результата, пришельцы не принадлежали к нечистой силе.
Казак с явным облегчением пробормотал «Слава Царице Небесной» и перекрестился. Пришельцы притворились, что ничего не заметили.
Владелец бутылочки объяснил свои действия не слишком пространно: дескать, на некоторые враждебные человеку сущности этот тип воды действует отвращающе, и такая проверка доказала, что к указанным тварям гости из иного мира не относятся.
Хорунжий, сам того не зная, направил беседу в нужное русло:
– Вы, значит, хорошо плаваете, господин Таррот?
– Ну разумеется. Драконы охотно едят рыбу, поэтому обязаны хорошо плавать.
– То есть вы её сами ловите?
Красночешуйчатый улыбнулся жутковатым оскалом.
– Конечно, сами. Вот кстати: в этом море рыба съедобная?
Местные явно удивились вопросу.
– Вполне, – ответил за всех Мешков.
– Я имею в виду: тут водится рыба, которую нельзя есть – ядовитая, например?
– Не слыхал о такой.
– Я тоже.
– В таком случае, господа, я сейчас угощу вас свежевыловленной рыбой.
И с этими словами дракон двинулся к выходу из пещеры. Первым за ним пошёл Неболтай. Оба офицера чуть отстали. Всеми троими двигало любопытство, но казаку было интересно плавание, а флотские желали увидеть полёт.
Любознательность получила полное удовлетворение. Дракон даже не подпрыгнул – легко поднялся в воздух, развернул не такие уж огромные крылья и без всяких взмахов пошёл по косой линии вверх. Он отлетел не далеко (по оценке Семакова, не более двух кабельтовых), когда углядел добычу, стремительно пошёл к воде, складывая крылья, и нырнул, а когда снова появился на поверхности, в когтях билась крупная, по меркам людей, рыба.
Прошло не более шести минут, как дракон приземлился у входа в пещеру.
– Как это здесь называется?
– Лобан, – без раздумий выдал Семаков. – Хорош, фунтов на десять с лихом.
Казак подтверждающе кивнул.
– Так я сготовлю? – предложил дракон.
Это был ещё один повод для удивления.
– Вы хотите сказать, господин Таррот, что едите жареную рыбу?
– Скорее запечённую.
– Нет уж, пусть эту рыбу приготовит Тифор, – твёрдо заявил Малах. – Вы не могли этого знать, господа, но у драконов вкус в солёности отличается от человеческого. Они соль почти не едят. А у нас кое-что есть к этой рыбе.
Тут на каменный стол была выставлена бутылка.
– Настоящая водка! – торжественно объявил командор. – Её Хаора делала, не кто-нибудь. Между прочим, тоже изобретение Професа.
Этой фразой Малах, сам того не подозревая, пустил весь дипломатический план вразнос.
– Простите, кого?
– Професа. Того самого человека, кого мы разыскиваем. Ну, полное имя Профес-ор, но его чаще звали сокращённо. Или просто командир.
Моряки обменялись взглядами. Потом Семаков осторожно спросил:
– Профессор – это понятно, а имя у него какое?