глаза, и я тут же усну.
Я на минутку выглянула наружу — Кайхо оставил как раз такую щель, чтобы можно было просочиться, — убедилась, что чутконосые окружили пещеру и уж точно не пропустят чужака, и вернулась.
— Снег пошел? — взглянул на меня Кайхо, и я стряхнула снежинки с одежды. — Рановато… Забирайся давай.
Он в самом деле устроил из одеял и полушубков настоящее гнездо. Или логово. Или сугроб. Ну и как тут было устоять, после ночевок на голой земле под одним плащом?
— Если хочешь, могу положить между нами кинжал, — серьезно предложил Кайхо.
— Вот уж чего не надо, того не надо, — ответила я, скидывая сапоги и ныряя в «гнездо». — Это ты везучий, а я непременно порежусь.
— Так я дурак, что ли? Я его в ножнах положу.
Я невольно прыснула, но взяла себя в руки и спросила:
— Костер тушить не будешь?
— Зачем? Сам прогорит.
Он устроился рядом, повозился, расправляя верхнее одеяло и поудобнее устраивая раненую руку… и моментально уснул. Видно, в самом деле вымотался, кидаясь то туда, то сюда…
— Не смотри на меня, — попросил вдруг Кайхо, приоткрыв один глаз. — Я от этого просыпаюсь.
— Не буду, — заверила я и отвернулась, прижавшись спиной к его спине, так было еще теплее.
И невольно подумала: а что, если предложить Кайхо вторую маску? Она ведь может убрать шрамы… Нет, тут же поняла я, лучше этого не делать. И не потому, что она уже побывала на лице Ривона, нет, огонь ее очистил. Дело в другом: Кайхо прятал эти шрамы не потому, что стыдился их или действительно считал настолько уж кошмарными. А потому, подумала я сквозь дрему, потому… что хотел, чтобы я сперва увидела не их, а его самого… Ну что ж, он своего добился! Натуру его я преотлично разглядела… В жизни таких не встречала…
Глава 23
Когда я проснулась, рядом никого не было, а место Кайхо успело остыть. Правда, он вскоре появился и в ответ на мой немой вопрос пояснил:
— Проветриться ходил. Там вьюга разыгралась. Не иначе наш мастер свиста переборщил малость! Следов чужих нет, чутконосые в снег зарылись, только холмики кругом пещеры и видно.
— Немудрено, — невольно улыбнулась я, прислушавшись к вою ветра снаружи. — А преследователи… На дороге сейчас должно быть как в трубе с хорошей тягой.
— Ага.
— Кайхо, ты что, уже проголодался? — не выдержала я, когда он принялся за еду.
— Так ужинать пора, — недоуменно ответил он. — Не будешь?
Я помотала головой, обулась и тоже высунула нос наружу. Ветер действительно сбивал с ног, не было видно ни зги, и я поспешила поскорее снова нырнуть под одеяла: греться.
— Как рука? — спросила я, чтобы не молчать.
— Болит, — ответил Кайхо без лишней бравады. — Поэтому я сейчас снова спать лягу. Во сне заживает лучше.
— Вот муж кому-то достанется, — не удержалась я, — поспал — теперь можно и поесть, поел — теперь можно и поспать.
— А между делом еще и спас кого-нибудь, — не остался он в долгу. — Вдобавок еще умный, в отца, и красивый. Был. А вот осторожности матушкиной мне не досталось, да…
— Лучше бы тебе чья-нибудь молчаливость досталась.
— Думаешь, так весело сидеть вот этак с кем-нибудь, кто лишнего слова не скажет?
— Именно что «лишнего»!
— Это все орел виноват, — заявил Кайхо. — Если бы он не промахнулся, то не поранил бы меня и мне не пришлось бы почти полгода молчать. И есть через трубочку.
— Вообще-то это ты виноват, нечего было лазить где попало, — ответила я. — Надо же, целых полгода… И ты с тех пор никак не наешься и не наговоришься? А что ж не выспался тогда, раз во сне заживает лучше?
— И это меня еще языком попрекают, — вздохнул он. — У меня он, может, и длинный, но зато не жалит, как у некоторых. Ну чисто же змея- землеройка! Или нет, бери выше — змея-подснежница, редкой ядовитости.
