Белая кобыла княжны вышагивала, будто в похоронной процессии, Айна же не желала ее подогнать. Ясно, Райгору это пришлось не по нраву: я была наслышана, он привык носиться сломя голову.
— Альена, как только ты решилась оседлать это чудовище? — вдруг обратился он ко мне.
Его караковый жеребец сунулся было к моему, но Серебряный злобно всхрапнул, и тот отступил.
— Почему вдруг чудовище? — удивилась я.
— Серебряный всегда слушался только моего отца. Я сам не рискнул бы сесть на этого коня!
— Неужто? — Я заставила того описать круг. — Быть может, просто не находилось наездников, равных вашему отцу?
— Возможно… Не желаешь ли помериться силами? Я дам вам фору: мой жеребец моложе, а ты к тому же плохо держишься в седле.
— До вон того дерева? — указала я вдаль. Там высился раскидистый кряжистый дуб.
— Да!
Райгор смотрел как-то странно, будто ждал, что я испугаюсь и откажусь… Или нет? Может быть, он хотел, чтобы я свалилась с коня и свернула себе шею? Но он ведь не знал, по каким кручам я носилась на своей мохнатой лошадке… Правда, в дамском седле сидеть было не в пример неудобнее, чем в мужском или вовсе без него, но я была уверена — Серебряный не позволит мне упасть.
— Тогда на счет «три», — сказала я. — Раз… два…
Я ударила каблуком в бок Серебряного еще на счет «раз», и застоявшийся жеребец взял с места в карьер. Я слышала, как за моей спиной замешкавшийся Райгор разбойничьим свистом подгоняет своего коня. Он настиг меня на полпути и даже сумел обойти, но Серебряный соперников не жаловал: свирепо заржав, он на всем скаку ухитрился вцепиться жеребцу Райгора в плечо, и тот шарахнулся в сторону, проиграв полкорпуса… Сразу видно, этого коня обучали не для прогулок, а для боя!
К старому дереву я пришла первой и еще подождала Райгора.
— Надо же, а старик еще хорош! — сказал он, когда мы неспешной рысью двинулись назад.
— Какой же он старик, он еще в самом расцвете лет, — улыбнулась я, похлопав Серебряного по шее.
Эта скачка ему была нипочем… Еще несколько лет назад он подолгу мог нести всадника — тогда князь Даккор сам объезжал свои владения и, поговаривали, сутками не покидал седла. Меня же, наверно, Серебряный вовсе не ощущал на спине!
— Признаю поражение, — Райгор остановился рядом. — Гляди-ка, а вот и госпожа Айна…
Вид у княжны был довольно-таки жалкий: заботливо расправленный на лошадином крупе шлейф сбился комом, локоны развились; к тому же прелестная княжна оказалась изрядно запорошена пылью.
— Отличная прогулка, не правда ли? — осведомился Райгор, сверкнув улыбкой.
— Да-да, великолепная, — отозвалась княжна несчастным голосом. — Может быть, пора уже возвращаться?
— Да, пожалуй, — сжалился Райгор. — Альена, как ты смотришь на то, чтобы повторить?
— Как вам будет угодно, — отозвалась я. — До ворот замка?
— Да!
Райгор дал шпоры своему коню, а я придержала Серебряного, шепнув ему на ухо:
— Он должен выиграть, иначе потом не даст нам жизни. Уж переживем, а? Ты его каракового обойдешь как стоячего, верно ведь? Только не теперь!
Конь согласно проржал и скакнул в сторону, сделав вид, будто напугался вороны, а потом пошел ленивым галопом, так что у ворот Райгор оказался задолго до нас.
— Да, рано я его похвалил, — протянул он, взглянув на Серебряного. — Совсем выдохся старик!
Тот только фыркнул: он и разогреться-то толком не успел, спина вон почти сухая… Но конь ничего не мог сказать, а я ответила:
— Должно быть, мне повезло случайно, господин.
Княжну с лошади снимали втроем, а подоспевшие девицы из ее свиты увели красавицу под руки: видно, она не привыкла к таким прогулкам. Райгор отправился провожать ее, а я заглянула на конюшню, где как раз расседлывали Серебряного.
— Хорош, а, госпожа? — спросил конюх.
— Диво, как хорош!
— Говорят, не простых кровей конь. Вроде как еще старый князь, отец нынешнего, пустил кобылку на лужок, где быстроногие паслись… — Он вдруг осекся, взглянув на меня с испугом.
— Я знаю, кто это, — сказала я и протянула руку. Серебряный ткнулся мне в ладонь мягкими губами. — Тогда ясно, почему он такой. И почему только одного хозяина слушался.
— Он, госпожа, старше вас вдвое, если не больше, а на одра вовсе не похож, — шепнул конюх, оглянувшись, не слышит ли кто. — И верно, кроме князя, никому на себя сесть не дозволял. А раз вам покорился, то, похоже, признал… ну…
