– А если бы они все же напали на нас? Ведь в нашей команде двое являются гражданами княжества.
– Вот тогда бандитам не поздоровилось бы. Как и самому Болотину.
– Но как же с вольными хуторами? Мне казалось, что их наличие по другую сторону границы выгодно княжеству.
– В определенной мере они выступают буфером. Вольные хутора служат местом стоянок наших патрулей. Но это и все. Княжество пока не готово к внешней экспансии. Нам вполне хватает занимаемой территории, и разрастаться без меры мы не планируем. В этом просто нет необходимости.
– То есть княжество получает от вольных хуторов пусть и незначительную, но реальную пользу. Они же – вообще никакой.
– Отчего же. Порой командиры патрулей устраивают охоту на бандитов, чтобы посчитаться с обидчиками.
– Но делают это по собственной инициативе. Князь же приписывает это себе.
– Примерно так все и происходит, – не стал отрицать Котов, а потом усмехнулся: – Да не смотрите вы на меня так, словно на вас снизошло озарение. Все всё прекрасно знают и понимают. Просто придерживаются определенных правил игры.
– Ну хорошо. Допустим. Но как объяснить ситуацию с женщинами-попаданками? Их и без того значительно меньше мужчин, а тут еще и такое отношение. Отчего они не могут получить кредит и выкупить самих себя из неволи? В то время как если отбить их у бандитов, то награда составит две сотни рублей.
– Во-первых, какой смысл Болотину отпускать их на волю за те же две сотни, которые он выплачивает бандитам? Во-вторых, они не гражданки княжества, и нет никаких оснований выдавать им кредит. Это по меньшей мере нецелесообразно, – развел руками капитан. – Ну и в-третьих, если Болотин выясняет, что его подопечные представляют интерес для княжества, то отпускает, получив соответствующую премию из казны.
– И вы считаете это правильным?
– Игорь Юрьевич, Невьянск не тянет на город Солнца. Это так. Но князь и совет считают себя правыми и способны отстоять свою правоту. Хотите настоять на своем? Уверены, что эта задача вам по силам? Тогда вперед. Просто учтите пару небольших деталей. Первая. Не надорвитесь. И вторая. Возможно, наши законы выглядят со стороны дикими и еще бог весть какими, но если завтра представится шанс вернуться на Землю, минимум половина не захочет покидать этот мир. И это показатель того, что у нас все не так уж плохо, как может показаться человеку с обостренным чувством справедливости.
– Я вас понял, товарищ капитан.
– Радует, что после столь откровенного разговора все же не «господин». И учтите, пожалуйста, мое пожелание. Когда в следующий раз в своем рыцарском порыве решите уничтожить очередную банду, постарайтесь не жечь подворье. Во всяком случае, специально.
– Я постараюсь.
– Благодарю. Ночевать собираетесь здесь?
– Не вижу смысла теснить солдатиков. Оставим лошадей в Лесном, а сами уже через пару часов будем в Невьянске.
– Разумно. Тогда до встречи.
– Не знаю, до скорой ли, – задержавшись в дверях, произнес Игорь.
– Хотите принять предложение Анастасии Андреевны?
– И все-то вам известно.
– К сожалению, не все. Но многое.
– Оно и видно. Да. Пожалуй, я все же приму ее предложение и прокачусь за библиотекой. Хотя бы продышусь и развеюсь после невьянского болота.
– Но, заметьте, вы все одно вернетесь именно в него. Прямо как в старой русской поговорке: «Всяк кулик свое болото хвалит».
– То есть нравится – не нравится, а деться мне некуда?
– Если вы обратили внимание, земляне вообще держатся кучкой. Даже те, кто жаждет независимости, не убегают далеко от границы княжества.
– Ну, может, вы и правы.
– Не «может», Игорь Юрьевич. А прав. Я, конечно, порой ошибаюсь. Вот только случается это о-очень редко.
Эпилог
Викентий Петрович окинул внимательным взглядом вошедших мужчин. Оба примерно одного возраста, за сорок. Но на том их схожесть заканчивалась. Невысокого росточка светловолосый крепыш с горячечным блеском в глазах. И худой, высокий, нескладный, меланхоличный субъект, осматривающий кабинет со столь отрешенным видом, словно не от мира сего. Н-да. Если хозяин кабинета являлся финансами проекта и его деловой составляющей, то эти двое – движущей силой и душой.
Первый был режиссером, преданным своему делу профессионалом, съевшим на ниве реалити-шоу не одну собаку. Второй – сценаристом или даже писателем с весьма своеобразным внутренним миром, который он изливал в свои работы. Несмотря на разные характеры, эти двое настолько спелись, что, казалось, даже дышали в унисон. Один придумывал сюжетные линии, второй же, несмотря на сложности, неизменно воплощал их в жизнь.
Получалось у них это столь виртуозно, что генеральный директор проекта просто диву давался. И это притом, что дело приходилось иметь не с
