дореволюционный.
По прибытию Алексей коротко нас проинструктировал. Первое, что он нам разъяснил, это местонахождение бомбоубежища, оно было оборудовано прямо в подвале, и спуститься к нему можно по лестнице, не выходя на улицу. Подниматься во время воздушной тревоги на крышу и тушить зажигательные бомбы, как это должны делать обычные жильцы, мне категорически запрещалось. К счастью для нас троих, пока мы жили в этом доме, авианалетов ни разу не случалось. Вернее, пару раз тревогу объявляли, но мы в это время находились или за городом, или в другом здании. Не представляю, как бы мы сидели в убежище среди женщин и детей, вместо того, чтобы дежурить на крыше с ведром песка. Наверно, просто сгорели бы от стыда.
Леонов также продемонстрировал сейф с тремя ППШ и десятком разнокалиберных пистолетов. Впрочем, в случае нападения мы обязаны были не отстреливаться, а сидеть не высовываясь за бронированной дверью и ждать подкрепления. Телефонов в квартире имелось аж три штуки, правда ни одного, связанного с напрямую кабинетом Берии или Сталина, как я втайне надеялся, не было. Один аппарат, без диска, соединялся с соседней квартирой, где постоянно дежурило шесть энкавэдэшников, а еще два были обычными городскими. Провода от них уходили в разные стороны, и если диверсанты перережут одну линию, другая продолжит работать.
Еще Алексей пояснил, что даже днем нельзя снимать светомаскировку, так что красивый ли вид за окном, я так и не узнал. Впрочем, в данный момент меня больше интересовал источник аппетитного запаха, доносившийся из кухни. Хотя ужин сварили не меньше часа назад, но завернутые в байковое одеяло кастрюли все еще оставались горячими.
Две тарелки наваристого борща с большими кусками сала сделали жизнь приятной и радостной. Потом мы умяли пшенную кашу с рыбными котлетами, тоже по две порции, а затем запили все это компотом, покончив с трехлитровой кастрюлей за пять минут.
Убедившись, что дальнейшие попытки запихнуть в себя еще что-нибудь съедобное совершенно безнадежны, я переключился на обследование нового жилища. Еще когда мы мыли руки на кухне, меня удивило, что водопровод работает. Но еще большим чудом оказалась горячая вода, лившаяся из крана в ванной. Уж не знаю о ведомственной принадлежности этого дома, но котельная, к которой он подключен, работала на совесть. До этого я часто мечтал, что заполучив когда-нибудь настоящую ванну с горячей водой, буду отмокать в ней часа три как минимум. Но поздний час и набитый живот перевесили, и я предпочел сразу лечь спать, едва помывшись, тем более что наутро меня ждали важные дела.
Проснувшись спозаранку, я начал инспектировать одежду, прикидывая, как лучше привести ее в порядок. Совершенно очевидно, что раз персона попаданца соизволила приехать в Москву, то ее, эту персону пожелает видеть руководство страны, так что вид у меня должен быть максимально презентабельным. Вызов мог последовать в любую минуту, и следовало что-нибудь придумать, чтобы выглядеть соответствующе. Заметив мои затруднения, ординарец, позевывая, продемонстрировал шкаф, заполненный готовым обмундированием, сшитым, как ни странно, точно по нашим размерам.
Успокоившись насчет своего внешнего вида, я тщательно причесал волосы, успевшие немного отрасти, и с наслаждением побрился настоящей электробритвой. Агрегат этот, а по-другому данное громоздкое и увесистое устройство не назовешь, был уже потертым и явно не новым. Это не удивительно, наверняка с началом войны производство электробритв прекратилось, но работал допотопный PhiliShave исправно. Конечно, бреющая головка у этого аппаратика была всего одна-единственная, но так и на дворе всего лишь сорок первый год. Более совершенные конструкции пока не разработали.
Наконец, приведя себя в порядок, надев парадную форму и прицепив к ней медали, я покрутился перед зеркалом, тщательно выискивая недостатки. Еще не хватало опозориться в Кремле из-за какого-нибудь пустяка. К моей вящей радости, придраться было абсолютно не к чему, но увы, в этот день меня никуда не вызвали. Зато явился майор госбезопасности Куликов, притащивший мне материалы для работы. С собой он привел такой отряд сопровождающих, что места для всех не хватало, и часть пришлось разместить в соседней квартире. Да еще, судя по обрывкам разговоров, человек десять караулило на улице.
Воспользовавшись моментом, пока охраны имелось более чем достаточно, Авдеев умчался по срочным делам, пообещав мне заодно выбить в финансовой части зарплату. Мой денежный аттестат, который я до сих пор и в глаза не видел, уже переслали куда надо, и теперь пора было им воспользоваться. Деньги лишними не бывают. Правда, я засомневался, что получить их так просто.
– Мне что, даже доверенность на тебя писать не надо? Скажешь на словах, что ты мой ординарец, и все отдадут?
– Доверенность, конечно, нужна, но не в этом случае, – усмехнулся Авдеев. – Ты, если помнишь, вообще живешь под чужой фамилией.
Куликов осмотрел квартиру, проверил связь и, убедившись в звуконепроницаемости двери, ведущей в кабинет, вывалил на меня кучу вопросов.
– Подождите, подождите, – воспротивился я такому напору. – Сначала ответьте, что с нашим батальоном?
– Да что с ним случится, собрали его снова и перевозят сюда, в Подмосковье. Честно, скажу, потери у вас большие, но зато пользы вы принесли немало. А вот генерала Масленникова за неуместную инициативу собирались наказать и, на мой взгляд, справедливо. Поступил приказ прекратить наступление, значит, надо было остановиться. Если бы не очередное ранение, которое он получил, могли бы и в звании понизить, а так считай, легко отделался.
– А что с нашим полком?
