водитель. Какой-то солдат, а смотрит на лейтенанта с наглой ухмылкой, как фельдфебель на новобранца.
Издалека заметив какие-то фигуры, лейтенант, чувствовавший себя неуютно в этом лесу, достал пистолет. Уж больно густые заросли были по сторонам от дороги, место для засады просто идеальное. Но к счастью, это оказался пост фельджандармерии.
– Вот уж не думал, что так обрадуюсь цепным псам, – смущенно пробормотал Эрих. – И как они не боятся стоять тут втроем.
Впрочем, патруль был усиленным. Вместо положенных карабинов все жандармы были вооружены автоматами. Остановив грузовик, унтер вежливо попросил лейтенанта выйти из машины и предъявить документы.
Пока он рассматривал удостоверение, Браун пытался понять, почему широкое лицо унтера напоминает ему того дотошного майора-разведчика в Берлине. Вроде никакого внешнего сходства между ними нет. Но когда фельджандарм захлопнул зольдбух и довольно растянул губы в злобной ухмылке, Браун понял, в чем тут дело. Точно такая же злая, гаденькая улыбка была у офицера абвера, беседовавшего с Эрихом в Берлине.
Тщательно рассмотрев и самого лейтенанта, унтер наконец протянул удостоверение владельцу.
– Можете проезжать. Только будьте внимательнее вон за тем поворотом.
Эрих послушно посмотрел в указанную сторону и вдруг заметил, что водитель отодвинулся от него на несколько шагов. Задуматься о таком странном поведении солдата Браун не успел, так как в бок его что-то толкнуло, и внезапно ослабевшие ноги вдруг подогнулись. Уже рухнув на землю, лейтенант удивленно посмотрел на жандармов и, поймав ответный взгляд, понял, что это не ошибка. Они действительно целились именно в него.
Спокойно смотревший на экзекуцию водитель дождался, когда и в его сторону направят автомат, но особо не испугался. Он вытянул в сторону левую руку, растопырил пальцы и зажмурился, ожидая выстрела. Однако вместо ладони пуля вошла ему прямо в грудь. Вздрогнув, солдат успел открыть глаза и посмотреть на стрелявшего. Ответом ему стала такая же гаденькая улыбочка, но разглядеть ее водителю не пришлось. После десятка пуль, выпущенных в упор, долго не живут.
Закончив расправу, фельджандармы без команды занялись делом. Один из них залез в кузов и открыл ящик, в котором оказалась обычная чистая бумага. Там же лежали бутылка с бензином и полностью заправленная и проверенная зажигалка – немецкие аккуратисты не могли допустить, чтобы выполнение операции зависело от какой-нибудь случайности. Имелись свидетели, знавшие, что погибший лейтенант сопровождал ящик с якобы секретными документами, и его требовалось уничтожить. Возить коробку с собой в мотоцикле было глупо, а прятать в лесу бессмысленно – все равно найдут.
Тем временем второй солдат работал с трупами погибших. Их телам придали боевые позы, как будто они перед смертью отстреливались от партизан. Из карабина водителя и пистолета Брауна сделали несколько выстрелов в сторону леса, после чего оружие сунули в руки своим владельцам. В качестве последнего штриха унтер немного поправил физиономии своих жертв. Он делал это с видимым отвращением, но уж очень удивленными были выражения лиц у погибших. Вряд ли они смотрели бы так на обычных партизан. Прострелив на прощанье радиатор и скаты грузовика, все трое погрузились в свой «цундап» и поспешно уехали.
Когда псевдожандармы завершили свою кровавую работу, тело невезучего лейтенанта Брауна недолго оставалось лежать у машины. Место для засады здесь действительно было очень удобным, и за разыгравшейся драмой внимательно наблюдало несколько человек. Убедившись, что на дороге никого нет, двое из них осторожно подошли к погибшим и забрали оружие вместе с документами.
– Слушай, Василич, ну здорово вышло, – обрадованно сказал тот, что постарше. – Теперь у нас есть повод вернуться на базу. Раз уж тут такой случай приключился, то надо срочно сообщить на Большую землю.
– Вернемся, Иваныч. Но все-таки хотелось бы знать, что у немцев за ерунда творится, – отозвался Василич, которому на вид было двадцать два – двадцать три года. – То ли они уже с ума посходили, то ли это все-таки наши диверсанты. Пусть скорее выяснят, а то мы уже боимся в них стрелять. А ну, как ненароком своего убьешь.
Бегло осмотрев кузов грузовика и не обнаружив там ничего интересного, Василич, который, очевидно, командовал группой, решил, что будет нелишним запутать немцев, спрятав труп офицера.
– Ну какого черта фашиста так далеко тащить, – тяжело пыхтя, бормотал Иваныч, несший на плечах немца, пока его товарищи шли налегке.
– Ты, Иваныч, когда тяжесть несешь, дыхание береги и поменьше разговаривай, – назидательно ответил командир. – На речке лед еще довольно тонкий, и офицерика можно будет в воду бросить.
– А все-таки, почему мы его там на дороге не оставили? – спросил третий член маленькой группы, до этого все время молчавший.
– Ну, во-первых, чтобы фрицев запутать. Кто там кого убивает и зачем, мы не знаем. Но если стреляют в немцев, то дело это полезное. Вот мы им и поможем следы замести. А самое главное, отвлечем погоню, которая непременно скоро прибудет сюда. Пока они своего утопленника начнут искать, а потом из воды вылавливать, уже и стемнеет.
Подойдя к речке, отряд остановился. Командир повесил свой автомат на сучок, снял с плеча трофейный карабин и, осторожно ступая по обледеневшим камням, отошел метров на десять от берега. Здесь была стремнина, которая могла отнести труп далеко вниз по течению. Несколькими ударами приклада Василич разбил хрупкий, еще не успевший окрепнуть лед, проделав в нем большую полынью, и с явной неохотой отправил туда немецкую винтовку. Оба его товарища с сожалением посмотрели, как карабин исчез под водой. Но путь им предстоял трудный, и тащить с собой лишние четыре килограмма они не могли.
