конвоиров, заметив заинтересованный взгляд начальника, хмуро заметил:
— Вот, вроде как последнее желание…
— А… — отозвался Командор. — Слышь, химик, ты спокойнее кури, затягивайся поглубже, струю выпускай вверх, посильнее, так чтобы с берега видно было… Как табачок-то?
— Хорош. — Пленный затянулся было напоследок, но обжег пальцы догоревшим бычком и от неожиданности закашлялся.
— Ну, покурил напоследок, и ладно, — сказал Командор. — Встань-ка вот на приступочку у борта, так тебя сразу за борт снесет, а то еще палубу мыть после… Встал? Конвой! Становись! Целься в голову!
Командор отошел к карабинерам и поднял руку. Химик затравленно глядел в их сторону, стоя почти у кромки борта, руки его тряслись. За сценой расстрела с любопытством наблюдал адмирал. Население поселка если и видело людей у борта, то большого интереса не проявляло, работы было по горло, а что там командиры чудят, никого не касалось, захотят, сами до народа доведут. Командор сжал кулак и повел руку вниз. В это время химик очнулся от транса и начал валиться за борт. «Этак он раньше времени бухнется», — промелькнуло в голове у Командора, и он резко бросил руку вниз и скомандовал:
— Пли!
Грянул залп из двух стволов. Тело плюхнулось за борт и с шумом упало в воду. Конвоиры, похоже, были ошеломлены произведенным эффектом. Может, они и стреляли мимо, как им и велел адмирал, но к тому, что человек упадет, готовы явно не были.
— В чем дело? Никогда раньше никого не расстреливали? Свободны, идите на камбуз, зажуйте это дело… — распорядился Командор, а сам подошел к борту.
Рядом оказался Андрей. Внизу в темной воде разбегались круги, отражаясь от борта и возвращаясь обратно в залив.
— Ты их что, не предупредил, что он за борт рухнет? — спросил Командор адмирала.
— Нет, конечно. Да я и сам не ожидал, настолько все красиво получилось.
— Вот учись, пока есть у кого… Ладно, пошли, что ли.
— Командор! Командор! — С полубака вдоль борта бежал часовой.
— Чего орешь? Говори спокойнее… — осадил его Командор.
— Там! — Часовой запыхался и попытался показать на что-то рукой. — Там расстрелянный плывет.
— Не ори. Прекрати махать граблями. И отвернись от борта! — тихо зашипел на него Командор. — Вот, хорошо. Плывет… Скажи, мы его расстреляли?
— Ну да, я сам видел…
— Очень хорошо. А он, значит, выплыл?
— Ну, я же и говорю.
— Так, ну раз он выплыл, значит, повезло?
— Ему-то? Щас добьем! — воскликнул часовой.
— Отставить! Мы и так на него два патрона сожгли. Подойдем к вопросу с другой стороны. Раз он выплыл, значит?..
— Значит, что? Не понимаю… — признался часовой.
— Ну, напрягись, подумай, мы же не могли промазать с пяти метров, верно. Значит, что?..
— Ну, я думаю…
— Давай, давай, еще усилие… — Командор уже откровенно издевался над часовым, но тот, похоже, этого не замечал.
— А! Так это все…
— Фу! Дошло наконец, — облегченно вздохнул Командор. — Все, теперь молча и спокойно, не глядя за борт, возвращаешься на пост и наблюдаешь за вражьей шхуной. Пошел.
Часовой медленно пошел обратно на нос судна. Командор повернулся к едва сдерживающемуся, чтобы не рассмеяться, Андрею.
— Чего ты ржешь, чего ржешь? — пихнул адмирала в бок Командор. — И с таким контингентом приходится работать…
— Ой, я сейчас лопну, — выдавил из себя сквозь прорывающийся смех Андрей, — но ты знаешь, твои планы даже я не всегда понимаю…
— Немудрено. А ты считаешь, что я их понимаю?
— Ладно, проехали… Потом разберемся.
— Пошли на мостик, оттуда в бинокль глянем, как его на берег вытащат, — решил Командор, уже направляясь на корму к надстройке.
С застекленного мостика можно было разглядывать берег, не опасаясь, что командиров заметят с той стороны. Андрей вел пловца в оптику, пока тот не вылез из воды…
— Ты знаешь, похоже, мы ему ухо прострелили… — заметил он.
— С чего ты взял?
