Нащупал сонную артерию. Пульса нет.
Теперь по заученному до автоматизма алгоритму следовало позвонить в «Экстренную помощь» и приступить к сердечно-легочной реанимации.
Звонить было некуда. Врачи… Кир огляделся. Двое магиков, все еще копошившихся возле тела, явно были целителями. Но что они понимают! Пока подойдут, пока начнут махать своими ветками… А времени мало: шесть минут на все.
Кир машинально глянул на запястье, где когда-то были часы. Он и без часов знал – из шести минут, которые природа выделила на то, чтобы человек мог прожить без дыхания, одна уже прошла. А вторая начала терять драгоценные секунды.
Он собрался. В конце концов, он делал это хороших несколько сотен раз. Преподаватель – профессор Линг – не выпускал их из аудитории, пока манекен не «задышит». И снова, и снова, и снова. Этот зачет все сдавали с десятого раза – не меньше. Каких только прозвищ ни придумывали Лингу студенты, как ни ругали его между собой, некоторые даже жаловались Шерну – но всё безрезультатно. Занятия продолжались, а Линг говорил: «Вас здесь сто человек, и все вы меня ненавидите, но по статистике минимум один из вас когда-нибудь будет мне благодарен». И сейчас Кир отчаянно хотел оказаться тем самым одним.
Он секунду помедлил. Всё-таки Рада – не манекен. Но только секунду. Изо всей силы рванул блузку. Ткань с треском разорвалась.
– Что ты себе позволяешь? – раздался возмущенный голос Роальда.
Кир бросил в ответ – жестко, коротко:
– Никого не подпускай. Найди носовой платок.
Смотреть на Роальда, чтобы убедиться, что он услышал, было некогда. Итак, представляем, что грудная клетка – это квадрат. Складываем руки и ставим в центр этого квадрата. И сильно надавливаем на грудину… Раз, два, три… Весь мир исчез, сузился до пульсирующей точки. Восемь, девять, десять… Ритмично. Не сбиваясь. Словно это не он. Словно кто-то другой двигается за него. Двадцать девять. Тридцать.
Он снова прислушался. Ничего.
– Платок!
В руку ему лег лоскут белой ткани. Кир набросил его на лицо, снова надавил на лоб, зажал нос и дважды с силой выдохнул, стараясь наполнить легкие Рады. Искусственное дыхание. И – снова массаж сердца – тридцать быстрых сильных толчков.
Дыхание.
Массаж.
Дыхание.
Массаж.
Время остановилось. Он двигался как заводная игрушка – откуда-то из далекого детства. Стоп!
Он снова приблизил ухо к губам Рады. Щеки коснулось что-то невесомое, легкое. Она дышала.
– Тут человеку плохо! – объявил он громко.
Потом – Роальду:
– Где тут ваши врачи?
– Кто? – не понял тот.
– Целители, чтоб их, – Кир только сейчас почувствовал, что едва стоит на ногах. – Жива. Пусть смотрят, что с ней. А я кое-что принесу.
Он, как смог, собрал разорванную блузку, чтобы прикрыть наготу и отправился в свою комнату.
Кир не видел, скорее, чувствовал, какими удивленными, да нет, изумленными взглядами провожают его присутствующие. Догадаются… Кто-нибудь обязательно догадается… Но это было не так уж важно. Пропади оно всё пропадом. Пусть бы рухнули оба мира и вообще произошло что угодно, лишь бы Рада была жива. Лишь бы не умерла вместо него…
Он спустился через несколько минут. Возле Рады уже колдовали местные медики.
– Что с ней? – ему показалось, или они и правда от него шарахнулись?
После короткой паузы один из целителей – самый старый – ответил:
– Спит. Опоена каким-то зельем.
Кир протянул кружку, на дне которой плескалось немного воды:
– Она пила. Воду. Отсюда.
И снова совсем немного замешкавшись, старец принял кружку из его рук. Взмахнул веткой и начал вглядываться в воду.
– Сок синецвета, – объявил он – и кто-то рядом охнул. – Это не совсем яд. Сильное снотворное. Видимо, слишком много она приняла, а потому и… – он осекся, не договорив. – Нужно отнести ее в лазарет. Беда миновала, но лучше пусть спит на глазах у целителей.
Кир подхватил девушку на руки – она оказалась совсем легкой – и бережно понес ее, ступая следом за старцем. Остальные целители отстали. Кир был уверен – они почему-то опасаются и не хотят идти рядом.
Лазарет был совсем близко. Для Рады быстро нашлась комната – с белыми стенами и белой же кроватью. Бережно опустив девушку на одеяло, Кир
