Антир кивнул.
– Не любит она об этом вспоминать, – грустно проговорил он. – Очень уж сердится на настоящих своих родителей. До сих пор простить не может.
Тут как раз Кир мог ее понять:
– Ну кому понравится, что его бросили.
– Отчего же сразу бросили? – мужчина взглянул на него с искренним удивлением.
Ох, похоже, тут с усыновлением не так, как в Сарегоне, а он опять попался на незнании местных традиций.
– Если кто видит, что не может дать ребятенку что надо, отчего бы и не порадовать тех, кого свет и пламень детьми не одарили? Святое это дело! Только ж приличия надо соблюсти – игрушку маленькому положить, да одежку с вышивкой. Чтобы, значит, связь с родом оставалась. Только вот у Ирис ничего этого не было…
– А что потом случилось с вашей женой?
– Умерла… – Антир сник. – Как Ирисочке восьмой год пошел, так и умерла…
– А отчего… – Кир не успел договорить, как в дом влетела Ирис.
Глаза ее горели, волосы растрепались.
– Примет! Она вас примет! Обоих. В полночь сказала приходить.
На губах девушки играла загадочная улыбка. И вряд ли причиной тому была исключительно радость за товарищей, которым повезло с аудиенцией у гадалки.
Судя по тому, как переглядывались девушки, Рада была в курсе причин этого веселья.
– Ну а тебе, тебе посмотрела?
– Про то и говорить не следует, и слушать ни к чему, – не переставая улыбаться, пропела Ирис.
Похоже, ее персональный гадательный прогноз оказался благоприятным.
Усталость с дороги, обильный ужин и поздний час… Идти к гадалке совсем не хотелось. А не пойти было нельзя. Иначе вся их история рассыплется в прах. Вектор остался у крыльца, проводив хозяина беспокойным взглядом. Конечно, стоило бы взять его с собой: и зверю прогулка, и им не так страшно, но Ирис предупредила: волка оставить дома, иначе встреча с гадалкой не состоится.
К ночи похолодало, и Кир чувствовал, что замерзает даже в теплой одежде. Тонкий месяц совсем не давал света, а окна окрестных домов были черны. Рада зажгла шар и уцепилась за руку.
– Ну и что ты обо всем этом думаешь? – у Кира имелись и свои догадки, но мнение Рады было важно. В конце концов, вдвоем думается лучше.
– Жаль, что нам не удастся поговорить с матерью Ирис. Она знала куда больше. Думаю, она об этой истории знала вообще всё.
– Ну кое-чего она точно не знала. Например, что обсидиан – это вулканическое стекло, а потому встречается только в сейсмически активных зонах. На этом земельном участке он мог оказаться только в том случае, если его кто-то туда положил…
– Если бы двадцать лет назад ты оказался поблизости, ее маленькая ложь была бы раскрыта. Но тебя не было, так что обошлось… Ну что, ты готов к встрече с судьбой?
– Совершенно нет. И мне совсем не хочется узнавать свое будущее, – Кир и сам не понимал, почему так нервничает перед встречей с гадалкой.
– Раз не хочется – она тебе его не скажет.
– Ты что, тоже веришь, что она и на самом деле…
– Нет, конечно. Просто она знает, что нужно сказать. И ни за что не скажет то, к чему ты не готов.
Дорога была неровной, шар светил слабо, и темнота наваливалась на них со всех сторон. Рада то и дело спотыкалась, дважды чуть не упала – Кир едва успел ее подхватить. И теперь она шла, тесно прижавшись к его руке. А он думал, что неплохо было бы, если бы дом гадалки оказался как можно дальше.
– Пришли! – объявила Рада.
Такого он не ожидал, хоть и многое уже повидал в этом немыслимом мире.
У домика, где ждала их гадалка, были ноги. Вернее, не ноги, а огромные когтистые птичьи лапы. Домик топтался на месте и, похоже, с удовольствием бы убежал куда-нибудь в лес, подальше от светящихся шаров и поздних посетителей.
– А как мы попадем внутрь?
– Избушка-избушка, нам назначено на полночь! – прокричала девушка, и домик, тяжело кряхтя, начал поворачиваться, неуклюже переступая лапами.
Кир уже битый час сидел в темном коридорчике размером метр на метр. Все попытки зажечь шар ни к чему не приводили. Он лишь на мгновение вспыхивал неярким светом, чтобы тут же раствориться в темноте. Пол покачивался. Этот домик на лапках все никак не успокоится. А может, ему тоже холодно, вот и пританцовывает бедолага?
Рада скрылась за тяжелой черной дверью и никак не желала возвращаться. Для человека, который не верит предсказаниям, она торчит там что-то уж
