6
День битвы.
После того как Фикс согласился на этот бой, в
Он собирался сразиться с пришельцем.
И войти в историю.
Черт.
Он встал под душ. Вода была такой горячей, что в ней спокойно можно было сварить омара. Он все же не сдержался. Рыдая, он принялся колотить стену кулаком.
Чиба назвал его воином. Еще бы. Фикс знал немало воинов. Только дураки шли на битву без страха – обычно именно они и гибли первыми. Большинство хороших солдат были похожи на него. Настоящие профессионалы, умелые бойцы – но всего лишь люди. Они скрывали страх, потому что страх индивидуален и заразителен. Они изображали на доспехах религиозные символы. Они носили религиозные амулеты и талисманы. Они писали последние письма. Одни брали с собой фотографии близких, другие даже отказывались назвать жен, мужей и детей по именам, боясь тем самым их сглазить. Одни исповедовались, а другие смывали слезы горячим душем, надеясь так избавиться от лишнего страха.
А потом они готовились к войне.
Хогарт Фикс все делал молча. Он вытерся и натянул борцовские шорты. Ни слова не сказал ассистенту, который бинтовал ему руки. Перед поединком он сидел на стуле в раздевалке, не молясь, не думая, а просто позволяя молчанию заполнить его целиком. Медитируя, он качался на волнах бодрствования, пока его предрассудки камнем падали на самое дно сознания. Услышав звонок, обозначавший начало матча, Фикс поднялся на ноги и посмотрел в зеркало, прямо в глаза испуганному, безобразному человеку, который смотрел на него. В мертвые глаза, которые ничего ему не говорили и ничего не могли сказать противнику. В этих глазах не было ненависти. Не было ни осуждения, ни гнева. Там не было ничего – они не могли даже служить противнику зеркалом, чтобы видеть собственные сильные и слабые стороны.
Он расправил плечи, развернулся и пошел на войну.
7
Количество зрителей поражало. Не было ни единого свободного места – люди даже стояли в проходах и теснились на балконах вокруг. Сектор участников был заполнен чемпионами прошлых матчей, каждый из которых надел свой чемпионский пояс. Фикс видел их глаза, видел их недовольство, но не принимал его близко к сердцу. Он понимал, что среди них были бойцы получше него – сильнее, моложе, быстрее, талантливее. Но так случилось, что Чиба сам его выбрал. За последние несколько недель Фикс прошел сквозь агонию сомнений, гадая, можно ли доверять Чибе. Вдруг он выбрал его в качестве затравки, чтобы пришелец убил его и доказал свою мощь? Возможно. Но это ничего не меняло. Чиба жаждал хорошего боя. Длинного боя. Короткие бои были по нраву лишь любителям сенсаций да коллекционерам рекордов. Фанаты хотели, чтобы противники сражались до финального гонга. Они хотели, чтобы было на что посмотреть.
Они хотели войны.
Ее хотел и Чиба. Он жаждал громкого, интересного боя, который смогут разобрать спортивные комментаторы со всех концов Солнечной системы. Он жаждал боя, который показал бы ловкость и сноровку человека в схватке с внеземным противником, но при этом окончился бы, когда человек – то есть Фикс – мертвым упал бы на помост. А если не мертвым, то изрядно покалеченным. Так или иначе, он должен был проиграть. В таком случае цена билетов на следующий матч возросла бы вместе со взносом за участие в поединке, а очереди из борцов, желающих не только сразиться с пришельцем, но и победить его, не было бы видно конца. После этого больший фурор в новостях могла произвести лишь чья-то победа.
Чиба вышел на помост в кроваво-красном, расшитом блестками костюме. Казалось, его массивное тело заняло все пространство вокруг. Зрители закричали и затопали. Их вопли слились в ровный гул, подобный оглушительному белому шуму. Фикс отключился от него. Шум не играл никакой роли, а следовательно, мог стать отвлекающим фактором, если бы Фикс сосредоточился на нем.
Когда его вызвали, он вышел на помост и сделал все, что от него ожидалось: поднял руки, потанцевал на носочках, оскалился, повернулся в одну и