лекарство в виде порошка, быстро втерла в рану, мальчик вынул нож, и она платком перевязала запястье. Девочка взяла поднос, чтобы зрители клали на него деньги. В одно мгновенье толпа рассосалась, осталось лишь несколько человек. Чжао Чэн с другими учениками собрался уходить, но увидел, что Чэнь Цзэво замер на месте. Чжао Чэн потянул его за руку со словами: «Пойдем!» – но тот внезапно вытащил из кармана пять мао[34] и положил на поднос девочки. В его глазах стояли слезы. На обратном пути он не проронил ни слова. На протяжении многих лет эта картина постоянно всплывала в памяти тогдашнего Чжао Чэна – нынешнего Чэнь Цзэво. За четыре года обучения в университете он бесчисленное количество раз по ночам вспоминал того деревенского Чэнь Цзэво и слезы в его глазах. Учась в магистратуре, он тоже вспоминал Чэнь Цзэво, хотя уже и не помнил, как именно тот выглядел, но помнил его слезы настолько отчетливо, что стоило закрыть глаза, как они тут же вставали перед его мысленным взором. Уже ставший судьей Чэнь Цзэво, глядя на деревенских работников, нет-нет да и вспоминал настоящего Чэнь Цзэво, его смутный образ и слезы в его глазах. Сейчас судья смотрел на фотографию и не видел больше в глазах Чэнь Цзэво слез… В этих глазах была лишь пустота.

Растерянность. Всего лишь растерянность.

Судья Чэнь Цзэво глубоко вздохнул. Он подумал: «Столько лет прошло, сможет ли он узнать меня?» Когда они встретятся в суде, узнает ли он в человеке в величественной судейской мантии, сидящем на месте председателя, своего бывшего знакомого из параллельной группы? И если узнает, то что скажет? Но, возможно, и не узнает. За двадцать лет они оба слишком изменились. Если бы судья Чэнь Цзэво встретил на улице торговца Чэнь Цзэво, то ни за что не признал бы его. «Не сможет он меня узнать», – подумал судья. Но когда он узнает, что председатель носит то же самое имя, разве не зародится у него подозрение?

Судья Чэнь Цзэво посмотрел на торговца на фото; внезапно он увидел, как глаза Чэнь Цзэво на фотографии словно ожили, в них уже не было растерянности и пустоты – они светились пронизывающим холодом. Он выронил фотографию из рук, и она упала на стол. Прошло какое-то время, прежде чем он убедился, что у него просто зарябило в глазах. Он снова взял фото и вгляделся в глаза Чэнь Цзэво. Они действительно не двигались, но когда он, успокоившись, уже клал фото в папку с делом, вдруг увидел, как насмешливо шевельнулись уголки рта другого Чэнь Цзэво, ему даже послышался холодный смех. В этот раз он приказал себе успокоиться и твердым взглядом посмотрел на фото; он держал его в руках до тех пор, пока фотография опять не стала нормальной: глаза человека на ней больше не двигались, а рот не искривлялся в насмешливой улыбке. Убедившись, что это просто безжизненная фотография, Чэнь Цзэво убрал ее обратно в папку с делом, а саму папку запер в шкаф для документов. Он снова закурил. Ни в коем случае нельзя быть председателем на этом процессе, думал он, эти двадцать лет он все время беспокоился, упорно учился, усердно работал, стараясь получить все, что сейчас имеет, нельзя допустить, чтобы все оказалось напрасным. Он и представить не мог, что пережил в своей жизни торговец Чэнь Цзэво. Только вот как отказаться вести это дело? Он погрузился в горестные раздумья. Ему в голову даже пришла мысль самому создать какую-нибудь непредвиденную ситуацию, например автокатастрофу. Но кто мог гарантировать, что катастрофа будет такой удачной, что он получит именно те раны, какие надо?

Он еще не придумал никакого выхода из сложившейся ситуации, когда Ду Мэй узнала, что председателем на суде будет он. Перед сном она сказала, что ей звонил Вэй Гунчжи:

– Это дело давно уже передали тебе, почему ты мне не рассказал?

– Это моя работа. Я что, должен отчитываться тебе о каждом деле?

Ду Мэй задержала на нем взгляд секунд на десять, он показался ей совершенно незнакомым человеком.

Чэнь сказал:

– Чего ты на меня смотришь?

– Ты что-то скрываешь от меня!

– Что я могу скрывать от тебя? Разве я могу скрыть что-то от тебя, великой журналистки, прославившейся своими расследованиями?

– Чем больше ты так говоришь, тем сильнее я убеждаюсь, что ты что-то скрываешь! С начала наших отношений и до настоящего момента ты никогда не разговаривал со мной таким тоном.

Чэнь Цзэво притворился спокойным и беззаботным:

– Ну что за великое дело – меня назначили быть председателем на процессе по делу об убийстве, совершенном торговцем. Я собирался тебе сегодня рассказать, кто ж знал, что ты первой узнаешь?

Ду Мэй по-прежнему пристально смотрела на него, а он закрыл глаза и повернулся к ней спиной. Тогда она из властной снова стала нежной, мягко обняла его сзади и произнесла:

– Дорогой, если что-то случилось, мы переживем это вместе!

Ласка и нежность Ду Мэй немного успокоили Чэнь Цзэво. Она легонько поцеловала его в основание уха, он повернулся и заключил ее в объятия:

– Я немного устал, давай спать.

Сказать-то сказал, но заснуть не мог, в голове беспорядочно кружились разные мысли. Уже на рассвете Чэнь Цзэво посмотрел на спящую Ду Мэй и тихонько встал с кровати. Он сидел в гостиной, не включая свет, и курил сигареты одну за другой. На четвертой сигарете в гостиную вошла Ду Мэй, так же молча села рядом с ним и тихонько прижалась к нему. В этот момент ему показалось, что они – супруги, пережившие немало невзгод. Он затушил оставшиеся полсигареты и сказал:

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату