оставила рука старухи на её пальто, но ничего не вышло. Вздохнув, Асель продолжила: – Потом услышала за спиной шёпот… такой… могильный, скрипучий. Кто-то шептал: «Будешь нашей, будешь нашей». Я обернулась и увидела её, ту старуху с огненными глазами. Я… я перепугалась и побежала, а она следом. И всё шептала и шептала на ухо, не отставала ни на шаг. Потом схватила меня за плечо… И я закричала. Не помню, что, но громко закричала.
Асель задохнулась от собственного рассказа, будто многокилометровую дистанцию пробежала.
– Ты кричала моё имя, – напомнил ей Денис, наслаждаясь моментом. – Ты кричала: «Денис! Денис!».
– Ну и что с того? – поморщилась Асель. – Если бы рядом был Арсений, то я кричала бы его имя.
Самодовольство Дениса слетело в миг. «Один-ноль» в пользу Асель. Ладно, пусть так. Факт остаётся фактом: в безумном страхе красотка звала на помощь именно его, а не кого-то другого.
– Пошли, не стоит тут светиться.
– А как же наши? Вдруг старуха на метеостанцию отправилась? Их-то она не испугается, как тебя. Ты же один у нас такой особенный.
Опять укол в адрес нумерата. Как бы между прочим, с холодным расчётом.
– Хорошо, – с кислой миной ответил Денис. – Пойдём на метеостанцию. Только учти, наш поход затянется на пару часов. Как-никак десять километров идти. Надеюсь, что встретим остальных по дороге. Где там тропинка? – Он обернулся на холм и лесок у его подножия. Приметив узкую тропку среди деревьев с ощетинившимися голыми ветвями, сообщил: – Скоро начнёт темнеть, поэтому надо разобраться с уравнением быстрее, ещё ведь домой возвращаться.
– Говоришь так, будто это долго, – усмехнулась Асель. – Где, кстати, карта?
– В надёжном месте. – Денис похлопал по карману куртки, где покоился свёрнутый в трубочку журнал о туризме. – Идём. – Он направился к тропинке, стараясь на Асель не смотреть и не оглядываться назад.
Особого значения появлению дефектора Денис не придал. Раз существо его испугалось, то можно спокойно продолжить поиски переменных. Втайне он был даже признателен красноглазой старухе. Благодаря её стараниям Асель позволила себя обнять, подпустив ненавистного нумерата на максимально близкое расстояние.
Асель оставалась для Дениса загадкой, которую разгадать невозможно, и уж тем более решить, как задачу, используя правила и логику. Какая тут логика? По сравнению с Асель даже странная Вика была образцом самого логичного и понятного существа на Земле.
12. Укол дефектора
С высоты холма открывался впечатляющий вид. По долине лентой вилась река с кромкой ещё нерастаявшего льда у берегов. Скруглённые на макушках горы длинными грядами тянулись на горизонте и терялись в мареве низких облаков. Солнце клонилось к холмам, возвещая о скором вечере и предстоящей прохладе.
Денис ждал, пока его догонит Асель. Она заметно отставала, её силуэт маячил на извилистой тропе, роняя вытянутую тень. Минут через десять Асель наконец достигла вершины холма. Денис решил, что надо бы дать девушке передохнуть, прежде чем спускаться вниз, к роще.
Он уселся на сухую траву прямо у тропы и уставился с холма вниз.
Тяжело дыша, Асель плюхнулась рядом.
– Как же я устала…
– Пять минут отдохнём и пойдём дальше, – негромко сказал Денис, подставляя лицо солнцу и прикрывая глаза на манер местного рыжего кота.
– Как твоя нога, кстати?
– Лучше. Почти забыл про неё.
Асель, глубоко вдохнув носом свежий лесной воздух, промурлыкала:
– Наслаждение. Так и хочется остановить мгновение, никуда не спешить. Чувствуешь, пахнет чабрецом?
Денис приоткрыл глаза и покосился на блаженное лицо девушки.
– Думаешь, я знаю, как пахнет чабрец?
– Ты многое теряешь, нумерат Как-нибудь я угощу тебя чаем с чабрецом.
Денис поморщил нос.
– У меня есть имя, если ты забыла. Не называй меня нумератом. В твоем понимании это синоним слова «идиот» или ещё чего похуже.
– Нет, это в твоём понимании, – парировала Асель.
Денис резко поднялся.
– Ты, я вижу, отдохнула? Тогда пошли. – И размашисто зашагал вниз с холма.
У подножия горы с южной стороны плотным частоколом росли берёзы, целая роща. Белые, потрескавшиеся снизу стволы напоминали старый белёный забор, покосившийся и дырявый. Ярко-коричневые тонкие ветви, набухшие почками, свисали почти до самой земли. Кое-где ещё лежали оплавленные солнцем островки снега. Наверняка летом роща выглядит куда симпатичнее, но даже сейчас пейзаж отдавал романтикой и стихами Есенина.
