– Ладно, идём. Хочу с людьми твоими поговорить.
Не поверил до конца келарь, захотел послушать, как представляли события ратники. Михаил, чтобы не мешать, на крыльце воинской избы уселся. О чём и с кем говорил келарь, Михаил не видел. Долго не было Аверкия. Выйдя, сказал:
– Нет твоей вины. И командовал ты правильно. Ратники погибли, так война без убиенных не бывает, служба у ратников такая, не половыми в харчевне подъедаются. Не кручинься, не зря они животы свои не пощадили. Сколь ляхов побили. Хоть и малая помощь Скопину-Шуйскому, а всё же подсобил. Новый отряд набирать станем, люди-то подходят. А ты учи лучше. Упущение-то осознал?
– Пушек не хватает, а лучше тюфяков. Хотя бы парочку.
– Ух, разогнался! А если найду, управляться-то с ними умеет кто?
– Есть такие!
О своём опыте Михаил говорить не стал. Не княжеское это дело – из пушек палить. Не знал Михаил ни одного дворянина, кто бы до огненного боя опустился. Конницу в атаку водить – это почётно, а серой вонять и закопчённым ходить – не дворянское дело.
Численность русского войска в Александровской слободе росла. В начале ноября из Ярославля пришли полторы тысячи ратников с хорошим оружием. Из Москвы прибыли три тысячи ратников во главе с князьями Куракиным и Лыковым да несколько пушек. Общее число воинов Скопина увеличилось до тридцати тысяч. В тылу войск Михаила Скопина поляки и литовцы удерживали важные города – Суздаль, Юрьев-Польский, Ипатьевский монастырь под Костромой, Старицу, Ржев, Белую. Двинься Скопин к Москве, Сапега ударил бы с тыла. Гетман Сапега начал посылать небольшие отряды в тыл и фланги войску Скопина. Михаил ответил той же монетой. Воевода Давид Жеребцов получил приказ ежедневно устраивать набеги на поляков. Гетман был вынужден держать против Скопина значительные силы. Рати князей Барятинского и Хованского направились к Кашину и Ростову, а воевода Чеглоков совершил дерзкий рейд на север, в Бежецкий Верх. У Задубцовской слободы он «побил многих воровских людей, которые ходили от Тушина, 30 рот. А побив, пришёл в Кашин да привёл с собой пленных панов шестнадцать человек».
В январе 1610 года на Старицу и Ржев был послан с войском воевода князь Иван Хованский. Кроме русских ополченцев, в войске были наёмники из Швеции. Поляки были выбиты из Старицы и Ржева, но потери штурмующих оказались велики. Устрашённые потерями и русскими морозами, наёмники отказались воевать.
Поляки перекрыли дорогу на Коломну. Подвоз провизии из южных областей практически прекратился. Царь Василий Шуйский послал к Коломне рать под водительством князя Василия Мосальского, но у села Борщёва тот был разбит. В одну из ночей тушинцы напали на посады, пожгли и разграбили. Авторитет царя стремительно падал. «Царик» Лжедмитрий полякам оказался не нужен, так как польский король Сигизмунд осенью 1609 года объявил Руси войну. Необходимость в самозванце отпала. Король с войском дошёл до Смоленска и надолго там застрял. Город оборонялся героически.
«Царик» Дмитрий лишился всякой власти, шляхта его открыто презирала. Царик сбежал из тушинского лагеря. Ночью 29 декабря 1609 года он переоделся в крестьянское платье и в навозных санях отбыл в Калугу. Тушинский лагерь распался. Казаки ушли следом за самозванцем в Калугу. Между панами началась свара. Люди пана Тышкевича обстреляли лагерь гетмана Ружинского. Свара ослабляла позиции поляков.
Меж тем Скопин послал к Троице-Сергиеву монастырю отряд в 500 мужей храбрых во главе с воеводой Валуевым. Ночью 9 января 1609 года Валуев с людьми проник в монастырь и тем же утром устроил вылазку. Напав на сторожевые заставы ляхов, перебил их, ворвался в польский лагерь, поджёг обоз с провизией и огненным зельем.
Сапега и Лисовский поспешили на помощь. Бои разгорелись у Келарева пруда, на Клементьевском поле, которые продолжались несколько часов. Обе стороны понесли тяжёлые потери. Сапега отвёл к вечеру своих воинов в лагерь. Русские мужи вернулись в монастырь.
Двенадцатого января 1610 года гетман получил донесение от дозоров, что русские полки вышли из Александровской слободы и двигаются в сторону Троице-Сергиева монастыря. Сапега поспешно отступил к Дмитрову, слал пану Ружинскому, фактически командующему тушинской армией, приказы о помощи. Ружинский оказался в затруднительном положении, так как после бегства Царика следом за ним сбежала Марина Мнишек, дочь польского воеводы. Ляхи в тушинском лагере обвинили Ружинского, что он отправил Марину в какую-нибудь отдалённую крепость или вовсе сгубил. В лагере тушинском начались волнения.
К Дмитрову, на помощь Сапеге, Ружинский не пошёл. Сапега собрал в Дмитрове немногие оставшиеся силы. Польская конница заперлась в городе, казаки в остроге рядом с городом. Шуйский разбил лагерь под Троице-Сергиевым монастырём. Со снятием блокады монастыря фактически была порвана осада Москвы, в которую поехали селяне с продуктами. Скопин бы и рад ударить по Сапеге в Дмитрове. Наёмники, которым Скопин обещал за поход по десять серебряных талеров каждому, отказались. А лучшие и самые опытные воеводы и войско ещё не вернулись из похода на Суздаль, Ростов, Старицу, Ржев, Белую. Оставшееся у Скопина русское войско было измотано после тяжёлой зимней кампании.
Скопин начал подготовку к новым боям. Войско разделили на три полка – Большой, во главе с воеводой Семёном Головиным, Передовой с Иваном Куракиным и Сторожевой. Этим полкам был придан отряд пеших людей с «огненным боем», которым командовал Григорий Валуев. Сторожевым полком руководил князь Лыков.
Поскольку зима была многоснежной, из ратников северных земель, из числа охотников, были созданы отряды лыжников общим числом 4 тысячи человек. В зимних боях лыжники проявили себя с лучшей стороны. Переходили по бездорожью, лесом, опережая конницу, наносили внезапные удары во
