– Шайка ваша вся здесь?
– Вся.
– Брешешь, как пёс! Куда награбленные вещи сносили?
Отвернулся тать, молчит.
– Прохор, попроси у Онуфрия топор, сейчас эту гниду на части рубить будем!
Из предметов острых, пригодных для убийства, топор оказывал наиболее сильное психологическое воздействие. Прохор вернулся, держа в руке плотницкий топор.
– А чурбачок не догадался захватить? – укорил его Михаил. На чём рубить будем? Вроде плахи что-то надо.
– Вмиг обернусь, князь.
Прохор сбегал на задний двор, ногой прикатил кусок бревна, который слуги не успели порубить на поленья.
– Отруби ему кисть, – приказал Михаил Прохору. А ты держи татя.
Это он ратнику, который стоял у бесчувственного тела разбойника. Крови на войне ратники видели много, их не испугать. Макар схватил татя за руку, пригнул к чурбаку. Тать понял – не угрожают, руку отрубят, вскричал:
– Всё скажу!
– Тогда руби пальцы, чтобы сговорчивее был.
Прохор и тяпнул топором, четыре пальца от кисти отлетели, только большой остался. Разбойник заорал, из обрубков кровь брызжет.
– Заткнись и говори, я ждать и уговаривать не буду. Мне тебя не жалко, ты мне противен. Сам бы тебе башку дурную отрубил здесь и сейчас, да не княжеское это дело.
– К Варваре относим, в Косине живёт.
Михаил присвистнул. Деревня далеко, за городом, верстах в восьми-десяти.
– Прохор, перетяни ему запястье, пригодится ещё. И обоих грузите на телегу.
На облучок телеги сел Онуфрий, за ним уселся Колесников, на задке телеги уселся тать без пальцев, на саму телегу забросили трупы, а сверху них, поперёк, бесчувственного разбойника. Сначала добрались до отряда. Бесчувственного и трупы зашвырнули, не церемонясь, в холодный сарай. Писарь стал опрашивать Колесникова, как и что произошло.
К раненому на телегу уселись двое ратников, как конвой. Михаил помедлил. Если скупщицу краденого брать, двоих ратников хватит. А если у неё разбойники? Приказал ещё четверым воинам верхами ехать. Оказалось, не зря. Без телеги нельзя, но телега сдерживала ход, и в Косино прибыли к рассвету, когда на востоке начало сереть. Как въехали, Михаил коня обочь телеги притёр.
– Покажи избу, где скупщица живёт, и нишкни. Если орать начнёт, ты ему голову руби.
Это Михаил уже ратнику. В деревне петухи дружно, как по команде, кукарекать стали. Время вторых петухов, пять утра. В деревне одна улица и избы завалящие, с десяток. У одной избы разбойник замычал, боясь открыть рот, показал рукой на избу.
– Здесь? – уточнил Михаил.
Разбойник головой закивал.
– Прохор, с телегой и татем на дальнюю от нас околицу. Если кто попытается из деревни уйти, задерживай. Будут сопротивляться – руби.
Телега тронулась. Михаил приказал:
– Двое со мной, ты остаёшься с лошадьми, а ты на задний двор.
Михаил легко взбежал на покосившееся и скрипучее крыльцо, потянул дверь, которая оказалась не заперта. Из избы сразу в нос ударил удушливый запах плесени, затхлости.
– Хозяйка!
– Ась?
С печи слезла бабёнка лет сорока в ночной рубахе. Увидев незнакомцев, накинула на плечи платок.
– Чего надать?
– Ты Варвара будешь?
– Ну я.
– Сама награбленные вещи выдашь или обыск учинить?
– Нет у меня ничего! – подбоченилась шустрая бабёнка.
– Парни, обыскать всё, чердак, подвал, сарай.
Ратники за избу принялись, Михаил вышел на свежий воздух. Солнце уже показалось из-за горизонта, стало светлее.
– Вот что, Савелий. Заведи лошадей на задний двор, дабы видны не были. Ни к чему привлекать внимание.
У каждого из нас, когда читает книгу или смотрит кино, что-то запоминается, а в нужный момент мозг сам даёт подсказку. Так и сейчас получилось.
