виноваты, а виноват Клюквин, то пусть он и отвечает!
Клюквин сплюнул себе под ноги.
— Навострился ты проповедовать, как я погляжу. Недаром у тебя бывший церковник в ординарцах!
Он вновь развернул коня к строю.
— Да какая, к бесам, советская власть, хлопцы! Ванька Семенов обиду свою вымещает! Счеты сводит!
Это был хороший шанс — Клюквин стоял к нему боком и потрясал пистолетом. Сейчас он развернется, пальнет в своего врага, и тогда начнется кровавая карусель. Нужно попытаться решить всё малой кровью…
— …Сговорился с тыловыми крысами, оболгал боевых товарищей…
Семенов вскинул маузер и выстрелил. Клюквин дёрнул головой, фуражка отлетела к насыпи, он слетел с коня, ударился оземь и сложился беспомощным мёртвым калачиком под запыленными копытами своего бывшего эскадрона.
— Бросай оружие! — скомандовал Семенов, не глядя на строй и с подчёркнутой неторопливостью убирая маузер в кобуру. Дескать, даже не сомневается в том, что приказ будет выполнен.
Первый приклад стукнул о землю, второй, третий, потом застучали один за другим, как переспевшие яблоки в саду, сорванные внезапно налетевшим сильным ветром.
Орлов взмахнул шашкой. Оркестр вразнобой взвыл, продолжая гимн, но тут же смущенно смолк: комполка подавал знак не ему, а бронепоезду. Пыхтя и выплёвывая под ноги конникам клубы пара, бронированный монстр медленно отполз назад, открывая скрывающуюся за ним пешую шеренгу бойцов ЧОНа. Мрачные и сосредоточенные, одетые в одинаковые, хорошо подогнанные мундиры, одинаковые фуражки и новые сапоги, с нацеленными на третий эскадрон винтовками, они производили внушительное впечатление.
— Первое и второе отделение, изъять оружие у арестованных! — обычным тоном скомандовал командир ЧОНа — рослый малый с профессиональной военной выправкой. И хотя в напряженной тишине его и так все услышали, рявкнул во всё горло:
— Третий эскадрон, спешиться! Сдать назад!
Клюквинцы послушно выполнили команду, почти прижавшись спинами к стволам «Беспощадного».
Видя, что все идет по плану, командир полка развернул коня и рысью поскакал в сторону штаба. Комиссар и начштаба последовали за ним. Горюнов напротив — остался и подъехал ближе к месту развивающихся событий, стал рядом с Семеновым.
Чоновцы собрали сложенные на земле шашки и карабины, отнесли в тачанку, прошлись вдоль строя, обыскивая каждого арестованного. Изъятый арсенал пополнился несколькими наганами, браунингами и кинжалами.
Клюквин лежал перед людьми, которыми ещё недавно командовал, выкинув в их сторону руку с маузером — как будто хотел проявить последнюю властную волю и рявкнуть: «Что же вы, трусы, делаете?! Зачем оружие отдали?!» Но все его команды остались в прошлом.
Боец ЧОНа остановился над трупом, высвободил пистолет из не успевшей окостенеть кисти, перевернул ногой на спину, принялся обыскивать. Часы, портсигар, набитый какой-то мелочёвкой бархатный мешочек — всё полетело на землю. Из-за голенища хромового сапога вылезла инкрустированная финка, чоновец передал ее и маузер подошедшему командиру.
— Куда его, товарищ Петров?
— Пусть полежит пока, не убежит…
Горюнов нагнулся к Семенову.
— Пойдём, посмотрим поближе. Полезно бывает…
Спешившись, они неторопливо шли вдоль утратившего бравый вид строя клюквинцев, внимательно всматриваясь в их лица. Лица были разные. Были испуганные, растерянные, но были и злые. Некоторые смотрели с вызовом, с типичной уркаганской бравадой — то ли красовались друг перед другом, то ли просто выказывали звериное нутро.
— Герои? Ну-ну! — зловеще процедил сквозь зубы Горюнов. — Ничего, я еще увижу, как вы в штаны наложите!
Почти в конце строя, низко опустив голову, стоял комиссар Дементьев. У чекиста заиграли жевлаки.
— В глаза смотри, иуда! — сказал он со злостью. — Довёл эскадрон до ручки, а теперь сироту казанскую изображаешь?
Дементьев молчал. Горюнов сорвал с комиссара фуражку, резкими движениями, с мясом выкорчевал звездочку.
— Где ты был? Куда смотрел? Отвечай! Весь эскадрон в анархистов и бандитов превратился, а ты молча за этим наблюдал?! Бандитским комиссаром стал?! Ну, и ответишь вместе с ними!
Криво нахлобучив фуражку на комиссарскую голову, Горюнов двинулся дальше.
С самого начала операции Семенов высматривал среди конников третьего эскадрона Веселого и Кота, но так и не увидел. Сейчас, шагая за чекистом вдоль строя, убедился: лихой парочки здесь нет.
— Где Кот с Весёлым? — спросил он, выбрав ссутулившегося седого конника, с понуро опущенной головой.
Но тот лишь молча покачал головой — не знаю, дескать.
