— Хорошо. Что ещё?
— Я пробуду здесь столько, сколько захочу. И буду задавать вопросы тем, кому захочу. И какие захочу.
— Это твой дом, — просто ответил отец. — Если решишь остаться, я буду только рад.
— И?
— И никто не станет чинить тебе препятствий, — подтвердил Патрик и покачал головой. — Но зачем? Зачем тебе это?
— Бенедикта убили. Я найду убийцу.
— Нет никаких свидетельств…
— Он отправил мне перстень!
— Он отправил тебе перстень, чтобы дать хоть какую-то цель в жизни! — сорвался отец. — Неужели это так сложно понять? Да и кому ещё он мог его отправить?
— Думай, что хочешь, — пожал я плечами.
— Людвиг, подойди, — позвал Патрик моего сводного брата.
Я потянул с пальца княжеский перстень и болезненно поморщился. Холодный серебряный обруч будто уменьшился в размерах и цеплялся за кожу, трепетавшие вокруг него тени трещали и рвались, словно нервы или отростки жил. Было неприятно и больно, но власть никогда не манила меня. Я просто хотел, чтобы меня оставили в покое.
Что же касается боли… О боли я знал куда больше, чем мне того хотелось.
Наконец перстень подался; я стиснул его в кулаке, тяжело задышал и посмотрел на отца.
— Ты уверен?
Он молча кивнул.
— Людвиг, держи!
Я не стал передавать княжеский перстень из рук в руки, просто бросил его, как бросают безделушку, разом обрывая все тянувшиеся ко мне нити силы. Иначе не смог бы расстаться с ним, — я прекрасно отдавал себе в этом отчёт.
А ещё я немного боялся того, что случится дальше.
Людвиг поймал кольцо, и в тот же миг в него словно врезался выброшенный катапультой камень. Пацана отшвырнуло на диван за спиной, он развалился на подушках и обмяк, но перстня не выпустил. Тени закружились по комнате призрачным смерчем, на миг стало темно и холодно, а потом они втянулись в кольцо. Людвиг вздрогнул и открыл глаза, из его левой ноздри потекла тоненькая струйка крови.
— Папа… — прошептал он, и Патрик в один миг оказался у дивана.
— Как ты, сынок? — обеспокоенно спросил он.
Я только усмехнулся. Людвигу повезло, тени приняли его.
— Приставь к нему Кевина, — посоветовал я, покидая гостиную.
Никто из стоявших за дверью гвардейцев не сказал мне ни слова.
Я не пошёл к себе, слишком уж паскудным было настроение. Отправился в покои брата. Прошёлся по библиотеке, бездумно рассматривая пыльные тома, но ничего с полок доставать не стал и уселся в кресло у погасшего камина.
Посидел так какое-то время, затем поднялся в спальню. Ветер дул прямо в окно, было холодно. Не став звать прислугу, я разжег огонь и уселся на кровать, гадая, что именно стряслось здесь той роковой ночью.
Что?!
От нелёгких раздумий разболелась голова, да ещё начало ломить кости и крутить суставы. Стало тоскливо и одиноко.
А ещё — холодно и мёртво.
Я вытряхнул из кошеля мешочек с чёртовым корнем — нормальным, а не той гадостью, что потчевал меня господин Улыбчивый, потом заглянул внутрь в поисках курительной трубки, но на глаза попалась лишь увитая разноцветными нитками палочка. Амулет некроманта был больше не нужен, я кинул его на кровать и досадливо прищёлкнул пальцами, вспомнив, как собственноручно разломал трубку в охотничьем домике барона Далькири. Пришлось перебираться к очагу.
Посыпанный стружкой чёртового корня нож очень скоро начал куриться ароматным дымком; я втянул его в себя и на какое-то время просто выпал из окружающей действительности, полностью позабыв обо всех тревогах и заботах.
Очнулся враз, неким наитием ощутив чей-то пристальный взгляд. Встрепенулся, огляделся, увидел Густава.
Библиотекарь стоял в дверях и смотрел на меня с непонятным выражением лица.
— Тут, значит… Это… — Я воткнул раскалённый нож в полено и несколькими резкими взмахами разогнал витавшие вокруг меня клубы дыма. — Неважно! Ты что-то хотел?
