Я завороженно смотрю на иссушенное лицо в бурых бинтах, стекло, которым накрыт саркофаг, дрожит, я отшатываюсь, оставляя на поверхности липкий медовый след. Я вляпалась в мед в лифте, там с потолка почему-то текло… Я вжимаюсь в закуток, вижу входящего в помещение мужчину, он боится, я чувствую его страх, потом ощущаю давление, стена за моей спиной поддается, я лечу в темноту. Страх, уже мой, переворот в воздухе, приземление на корточки, кончики пальцев упираются в напольное покрытие, я вижу каждую трещинку, каждую неровность. Мне срочно нужно кого-то найти. Опасность. Я должна защитить его. Бесконечные коридоры, к каждой двери, прежде чем открыть, я прикладываю раскрытую ладонь. Мальчик сидит на ковре, скрестив по-турецки ноги.
– Что?
– Молчи! Идем, у нас мало времени…
– Кто ты, женщина?
– Меня зовут Берг.
Я тащу мальчишку в ванную, вынимаю решетку вентиляции. Что я делаю, черт подери? Как я это делаю? Не думай! Сначала дело.
Мы входим в помещение с саркофагом. Незнакомца в зале уже нет. Мальчик подходит к мумии:
– Все в порядке. Зачем мы здесь?
Но моя миссия уже закончена, я растерянно пожимаю плечами.
Мальчик что-то делает со стеклом, потом бормочет:
– Уже скоро, еще несколько дней.
Где-то разъезжаются створки лифта, мы бежим к вентиляционному отверстию, протискиваемся в него, мальчик задвигает решетку на место.
Паническая атака. Слишком тесно, слишком темно, каждый вдох оборачивается стоном.
– Не бойся, сейчас будет свет.
На стенах расцветают алые лампочки. Ра-Шу-и-Ки, управляющий колесницами, страж врат и хранитель ключей…
Я резко вздохнула и вернулась к реальности. «Три с половиной поросенка», чай, выпечка, негромкая инструментальная музыка из динамиков, сквознячок из потолочных кондиционеров.
– Так в какой момент твоей нелепой жизни у тебя появились эти браслеты? – Рашук хлопнул себя по груди.
– Сразу после того, как я посмотрела на мумию, – честно, но с неохотой ответила я, – причем появились они на запястьях мгновенно. Сразу после я провалилась в какую-то дыру, и, кажется, твои браслеты каким-то образом скорректировали полет, потому что я не расшиблась, а, сгруппировавшись, вполне удачно приземлилась.
– Это левитрон, – кивнул мальчик, – всего лишь одна из его возможностей.
Получив ответ, он как-то сразу поскучнел, и я догадалась, что сейчас последует. У меня опять отнимут память, об этом разговоре, скорее всего, тоже.
Я подняла ладонь, призывая официантку:
– Еще чаю, пожалуйста, – потом наклонилась к собеседнику: – Твоя очередь рассказывать.
– Что тебя интересует?
– Все. Кто ты? Что это за мумия, что тебя связывает с дядей Витей?
Официантка уже возвращалась к столику, неся исходящий паром чайник. Хороший сервис.
Рашук поперхнулся:
– С каким дядей Витей?
– Не притворяйся. Я слышала вчера вечером ваш разговор во дворе торгового центра. Хлеб и пиво-о, – протянула я тонким голоском.
Мальчик улыбнулся:
– А, этот дядя Витя!
Я сняла с чайника крышку, стоял он не очень удобно, почти на уровне коленей, на самом нижнем «лепестке».
– Ну расскажи! В конце концов, ты знаешь обо мне самую страшную тайну, так дай мне что-нибудь взамен!
– Моя тайна гораздо круче!
Я недоверчиво покачала головой. Тут опять появилась официантка с плоским продолговатым блюдом с пирожными.
– Подарок от шефа любимому клиенту, – вручила она лакомство Рашуку, тот раздул ноздри, прищелкнул языком:
– Передайте тете Люсе, вашему восхитительному шеф-повару, мою благодарность.
Видимо, Рашук был здесь завсегдатаем. Пирожными со мной, разумеется, никто не поделился. Я прихлебывала чай. Интересно, ему для гипноза обязательно прикасаться к объекту? Кажется, нет. По крайней мере, он не трогал меня, когда возвращал память.
– Почему Древний Египет? – спросила я осторожно. – Это потому-то Барин им увлечен?
– Мы почти на три тысячи лет промазали, – мальчишка говорил с полным ртом. – На выходе из фрактала…
